Он сидел в высоком вольтеровском кресле и держал стакан с апельсиновым соком.
Будешь что-нибудь? Он приподнял бокал.
Воды, если можно.
У Федора пересохло в горле. Все-таки не шутка, предстать перед Ним. И пусть он выглядит, как профессор на отдыхе, но все-таки это Он. Но что больше всего поразило Федора, Он был в очках.
Маленькая слабость. Люблю очки. С детства, добавил Он и расхохотался. Итак, в чем твой вопрос?
Я Федор все никак не мог справиться с волнением и сделал еще глоток из стакана, который сам собой появился на столе.
Ты хочешь Знак.
Да.
Вы любите друг друга и хотите в следующий раз не потерять друг друга и провести всю жизнь вместе.
Да.
И какой ты хочешь Знак? Огненный столб, указующий перст, дорожный указатель «До твоей возлюбленной осталось 300 метров» или что-нибудь еще сверхъестественное?
Просто скажи мне «Это она» в тот момент, когда я ее увижу.
И все?
Да.
И ты решишь, что тебе мерещатся голоса и пора обратиться к психиатру.
Просто скажи.
Хорошо, Он закинул ногу на ногу и достал из воздуха сигару.
Ты куришь? Федор был изумлен.
Стараюсь бросить, но это чертовски соблазнительно. Кстати, спички не найдется?
Нет, Федор машинально пощупал в районе карманов.
Ну, ничего. Иди. Тебе будет Знак.
Спасибо, Господи.
Федор вышел.
Он покрутил в руке сигару.
Какие же люди наивные.
Любишь ты подшучивать над людьми.
От стены отделилась тень и быстро облекла форму. Через пару секунд перед Ним стоял человек.
Привет, Марк. Сегодня ты на дежурстве?
Да.
Отлично. У нас много дел. И кстати, он протянул ему сигару, выкинь эту гадость. А ведь он поверил.
Люди, пожал плечами Марк, заключив в этом пожимании полную характеристику человечества.
Он встал и подошел к двери, потом обернулся к следовавшему за ним Марку.
А ты заметил, что он, как и большинство из них, даже не подумал, что он может встретить ее глубоким стариком? Ты представляешь себе картину: встречает старик старушку и слышит глас божий «Это она». Что ж, он может вместе с ней смотреть по вечерам телевизор.
А может быть, им повезет?
Может быть. Ну, давай за работу.
***
Он стоял на университетской лестнице и тихонько курил в узко приоткрытое окно. По лестнице зацокали каблуки. Он оглянулся. По лестнице поднималась девушка в короткой юбке, легкомысленно помахивая папкой в руке.
Внезапно в ушах у него прозвучало «Это она». Он сам не понял, что это было, видимо, померещилось. Да он и не успел подумать об этом, потому что какая-то внутренняя сила толкнула его вперед. Он встал прямо на ее пути. От неожиданности она остановилась перед ним, очередной раз взмахнув папкой и чуть не задев его.
Федор, сказал он, не отрывая от нее глаз.
Она глянула удивленно, взмахнув длинными ресницами, и пропела:
Фима.
И широко улыбнулась.
Мудрый и еще мудрее
Представляете, возбужденно говорил один, ведь это же гениальная мысль. Мы столько лет провели в учебе, в научных спорах, в исследованиях, в экспериментах и практиках, что теперь обладаем почти абсолютным знанием. И в том числе, связанном с перерождением
Перерождение, тайна, которую знают только боги.
Но ведь и мы знаем. Мы не просто знаем, что любой из нас может переродиться в человека, животное или растение. Я уверен, нашего мастерства достаточно для того, чтобы самим выбрать не только момент своего рождения, но и свою судьбу. Мы можем оказать человечеству громадную услугу, изменить ход всей истории, совершить прорыв в будущее. Только надо придумать, что мы хотим подарить человечеству.
Летняя жара никак не мешала двум почтенным старцам вести жаркий спор в приятной прохладе шатра. В своих диковинно расписанных халатах они восседали на высоких подушках и спорили. Два мудреца, два посвященных, два учителя. В их чертах улавливалось что-то общее, что-то в осанке или взгляде, который они считали мудрым, и которым буравили все вокруг. Несмотря на общность взглядов и интересов, они часто спорили о будущем человечества, о возможности влияния на отдельную судьбу и на течение всей истории. Все чаще их споры заходили дальше.
Хотите посягнуть на божий промысел? Не боитесь наказания? Даже враг рода человеческого не избежал его, что говорить о нас, песчинках, по сравнению с божественной волей.