Она покидала его на мгновение, после чего опять наваливалась, путая мысли и мешая сосредоточиться.
Одна из таких волн оказалась настолько сильной, что в голову ворвался слабый стон, а за ним еще один и еще. Понадобилось какое-то время, чтобы понять, что стонет он сам, а не кто-то рядом.
Со следующей волной на него обрушился и весь остальной шум, окружающего его мира. Где-то бежал ручей и трескались объятые огнем сучья, ревели какие-то животные и пели птицы. Все это ворвалось, в сознание так неожиданно, что боль, возникшая в этот момент, немного притихла, испугавшись перемен, но спустя какое-то время нерешительно, но уверенно, продолжило свое движение к заветной цели.
Волна прошла по всему телу и взорвалась, вызывая собой новый стон.
На голову легла мокрая тряпка, вернувшая его в реальность окончательно. Он попытался открыть глаза и немного поморгав, привыкая к яркому свету, не спеша огляделся вокруг.
Оказалось, что на самом деле здесь было не так и светло, как ему почудилось на первый взгляд. Грязные, земляного цвета стены уходили высоко вверх, где, образуя причудливый узор переплетались с толстыми корнями, какого-то дерева, которое и служило крышей. Вокруг было пусто, а сам он лежал на подстилке из сухих листьев, которая покрывала собой весь пол. Несмотря на то, что снаружи слышались легкие накрапывающие звуки дождя, внутри было тепло и сухо, хоть он и не мог понять, откуда идет этот жар.
Это Мать, дает тебе тепло, проговорила пожилая женщина и отделившись от стены подошла к нему.
Она была высокой и полноватой, с добрым лицом, как будто вылепленным из глины. Гладким и без единой морщинки. Ее возраст выражали глаза, немного уставшие и потускневшие, взирающие на него, с неуловимым желанием опекать. Ее мягкая рука, с толстыми пальцами опустилась на его лоб, и он вновь почувствовал несущий, облегчение холод, после того, как высохшая тряпка сменилась на мокрую. Несколько капель упали ему на лицо и тут же испарились в виде облачка пара, унесшегося вверх.
Ты все еще очень горячий, проговорила женщина и положила ладонь на его грудь, от которой сразу же повеяло прохладой Меня зовут Кхана. Я средняя дочь Земли. Я слушаю, о чем говорит Мать и передаю ее слова всем остальным племенам. А кто ты? спросила женщина Явившейся так неожиданно. Я до сих пор вздрагиваю, вспоминаю как кричала Мать во время твоего прихода.
Я начал было отвечать он и вдруг осознал, что внутри его головы абсолютная пустота. Он не знал о себе ничего, что могло бы принести хоть какую-то пользу Я не помню, кто я. нерешительно произнес он.
Это пройдет, в глазах Кханы читалось легкое удивление. Ты слишком долго горел. Наши старейшины приложили не мало усилий, чтобы потушить огонь, пожирающий, тебя изнутри.
Но что со мной случилось? он попытался приподняться и понял, что это ему не удастся, так как рука женщины все еще лежавшая сверху, оказалось невероятно тяжелой, а снизу, как ему почудилось, его кто-то ухватил, и не давал сдвинуться с места.
Ты не должен вставать, произнесла Кхана улыбаясь. Мать не даст тебе этого сделать, до тех пор, пока ты не восстановишь свои силы. она внимательно посмотрела на него и продолжила Тебе ответят на все твои вопросы, но позже, когда придет время, когда ты будешь готов услышать ответы.
Почему не сейчас? спросил он, расслабляясь и чувствуя, как его тело перестает чувствовать сопротивление и освобождается из невидимых пут.
Потому что сейчас, ты не готов к ответам, проговорив это, Кхана поднялась и направилась вдоль стены, уходя к нему за спину. Спустя какое-то мгновение он понял, что она вышла и оставила его в одиночестве.
Он немного приподнял голову и осмотрелся вокруг, убедившись, что позади него такие же стены, уходящие ввысь и не имеющие на себе кроме маленьких окошек, через которые проникал солнечный свет, больше никакого выхода.
Глядя в причудливый узор, который рисовали ему тени, он прикрыл глаза и почувствовал, что проваливается в сон. Тяжесть, навалившаяся на него, так неожиданно давила его в темноту, лишая возможности сопротивляться, убирая вокруг него свет и звуки и укутывая в мягкие, теплые объятия.
Когда он следующий раз открыл глаза, вокруг было темно, если не считать маленького огонька, горевшего у самой крыши, который как будто почувствовав его пробуждение, стал светить немного ярче.