«Влюблённая идиотка», скоропалительно осудила она Кали и тоже подошла к Фолди ближе. Тот, почувствовав себя на пике славы, нарочно пустил коня почти шагом: следующим позади солдатам приходилось двигаться очень медленно, чтобы не нарушать строй. Но, кажется, эта задержка только поднимала им настроение, ведь и они ловили на себе восхищение зевак. Вглядываясь в эти лица, которые она не могла различить с высот Дебллских укреплений, Марта испытала прилив такой бурной ненависти, что едва сумела удержать её в узде холодным осознанием своей беспомощности. Поймав на себе внимательный взгляд стражника, она дёрнулась и с усилием натянула на лицо широкую улыбку, хотя её одолевало яростное желание броситься на радостного Фолди и задушить его собственными руками.
Ох, это же господин Виллимони! в один голос заорали Тайла и её компания, разбрасывая цветы и ленты под ноги с такой скоростью, что Марта даже не увидела их рук, только ослепительный светлый вихрь.
Грациозный, белый, как свежевыпавший снег, конь Ноули медленно приблизился к коню Фолди и поехал с ним бок о бок. Теперь эти люди были рядом друг с другом, они приветственно махали народу руками и широко, торжествующе, радостно ухмылялись. Марта в глупом оцепенении уставилась на шитые золотом рукава Виллимони, вспоминая, как жалко висели в них его сломанные запястья всего-то год назад. Искусные королевские маги залечили перелом и прочие увечья так, что несведущий человек не догадался бы о его существовании. Впрочем, многочисленные ранения не отвратили от Виллимони толпы поклонниц, несмотря на сдобренные мрачным садизмом прогнозы давно уже мёртвого Веста. Вест мёртв и забыт, а Ноули жив, купаясь в лучах незаслуженной славы. Было в этом что-то настолько обидное и мерзкое, что Марте захотелось плакать. Но она не плакала. Сурово сжав губы, она смотрела на Фолди и Виллимони с нескрываемой злостью. Та же злость, как демонический призрак, плясала в глазах Аниссии.
Взгляд Ноули, удивлённо и радостно скользивший по толпе восторженных зевак, неожиданно замер. И, как колючий ледяной кинжал, впился в лицо Марты. Они оба застыли на какое-то мгновение: бесконечно долгое, но в то же время короткое и с ужасом и неверием всмотрелись друг в друга. «Он узнал меня», во вспышке шокированного озарения поняла она. Против её воли каждая мышца в её теле напряглась, приготовившись к бегству или к бою. Она была уверена: сейчас Виллимони подаст знак, и несколько здоровенных стражников, возникнув, как из бездны, оттащат её к эшафоту. К пыткам, к унижению, к мучительной смерти.
Но Виллимони ничего не предпринял. Ей показалось, или его рука самопроизвольно поднялась, выделяя её из многоликой и многоголосой толпы понятным только им двоим жестом? «Молчи», попросил он её резким взмахом ладони и, не сбиваясь с марша, поехал к возвышению около Фолди. Марта заметила, что тот тоже с подозрением изучает её лицо. Но он никогда не видел её вблизи, ему не узнать, что она стояла год назад на страже Дебллских укреплений, если только он не вздумает с помощью магии проникать к ней в память.
Магия
Марта схватилась за голову руками, будто это могло защитить её. Она так наивно долгие месяцы скрывалась в трущобах Кеблоно в надежде, что там её не найти и не достать никому. Но королевские шпионы-маги могли в считанные секунды выследить её лишь по неосязаемой, невидимой и неслышимой цепочке мыслей! Народная мудрость оправдывается: тайное всегда становится явным. Она пряталась целый год, не брезгуя нырять в мусорные баки и горы отходов, когда по кривым улочкам заброшенных кварталов маршировал патруль, она научилась находить убежище даже в неверной полуденной тени, но все её накопленные знания и умения оказались бесполезны здесь, на параде, когда давний секрет открылся. Ноули Виллимони узнал её. Теперь её жизнь уже не станет такой, как прежде.
«И это даже лучше, вздохнув полной грудью, решила Марта. Я уверена, больше я бы так не смогла».
Лошади Фолди и Виллимони, а за ними и ровный строй воинов в одинаково красивых блестящих мундирах резко повернулись и звонко промаршировали к возвышению. Этот полк пятый, элитный, удостоился чести занять место в центре площади. Стоило последнему протяжному зову музыки умолкнуть, как ветераны встали плечом к плечу, недвижимые, безмолвные. Марте начинало казаться, что она смотрит не на людей, а на истуканов, каковыми они, в сущности, и являлись. Даже нетерпеливые красавцы-кони, повинуясь твёрдой руке наездника, замерли. Всеобщее внимание было приковано к двум героям войны: Гаю Фолди и Ноули Виллимони, а всё остальное будто враз потеряло своё значение. Марта, как сквозь сон, слышала приглушённое шушуканье Кали и компании, но сама не принимала в нём участия, хотя её несколько раз пытались побудить к этому. Она внимательно смотрела на Ноули, а он, не отрываясь, смотрел на неё. Когда под торжественное пение фанфар по площади замаршировал шестой, а за ним и седьмой полки, и мелькающие стройные ряды стали мешать взору, фигура Ноули скрылась у неё из вида. Но ненадолго. В её воображении он был здесь, настолько близко, что, казалось, она может коснуться его. В памяти один за другим оживали не связанные друг с другом воспоминания: беззаботное детство среди вольных стен Кеблоно, тревожная юность и снаряд, падающий на родительский дом, а следом знакомый ей пленник в окровавленных кандалах, и его призрачное лицо среди звёздного неба. Голова уже шла кругом, однообразные звуки перемешались в ушах, окружающий мир смазался и исказился. Ей чудилось, что сейчас на неё смотрит вся Авалория, и каждый голос из ревущей толпы слышен ей небывало отчётливо, ибо он требует: «КАЗНИТЬ! СМЕРТЬ ЕЙ, СМЕРТЬ САУНОВСКИ!!»