Свет факела неуверенный, слабый, удалялся от него по коридору, превращаясь в жёлтую точку, и вскоре исчез за одним из узких поворотов. Ноули провожал его взглядом, пока всё вокруг него не погрузилось вновь в более привычную ему темноту. Теперь он оставался один сам с собой и с крысами. Решётка его камеры была поднята, ведь, будучи скованным по сломанным рукам и ногам, заключённый не имел и крошечного шанса на успешный побег. Всматриваясь в тонкие, но прочные прутья, Ноули изнывал от злости. Свобода, как экзотическая птица, реяла в двухстах шагах от него, а он не мог приблизиться к ней!
Но недолго злость владела им. Когда в наступившей тишине, такой острой, что один её немой звук колол ухо, послышалось зловещее шуршание, Ноули непроизвольно вздрогнул, и леденящий ужас наполнил ему душу. Он неуверенно видел сквозь окружающую мглу, как к нему медленно, угрожающе движутся крысиные силуэты. Они проникали в камеру колышущимся неровным строем, как вражеская армия, щёлкая острыми зубами и нетерпеливо хлеща голыми хвостами о землю или о бока своих соседок. Ноули казалось, что он даже может различить голодный огонёк в чёрных точках крысиных глаз.
Вот они подкрались совсем близко, и, осмелев, вспрыгнули ему на колени. Виллимони с отвращением смотрел на облезлых грызунов, торжествующе скачущих по его сломанным ногам.
Пошли прочь! дёрнувшись, он не только отпугнул нахальных крыс, но и прошил свои бедные кости электрическим болевым разрядом.
Его движение заставило крыс отступить, но ненадолго. Сообразив, что сидящий здесь человек не сумеет стать им достойным соперником, мерзкие создания вновь пошли на штурм. Уже с десяток крыс вновь вскочили на него, и торопливо вонзили зубы в свежее мясо.
Вдалеке что-то грохнуло: наверное, это имперский снаряд рухнул в тюремный двор. Оглушительный шум сыплющихся камней и воинственные крики наверху растворили в себе мучительный вопль Ноули Виллимони. Впервые за двое суток нескончаемых пыток он позволил себе закричать, ведь он знал, что его уже никто не может услышать.
Не обращая внимания на пульсирующую боль в сломанных конечностях, он силился стряхнуть с себя голодных палачей. Но они ни на секунду не прекращали своего пиршества. Кандалы Ноули вновь стали скользкими от свежей крови. Казалось, её металлический запах только подзадоривает крыс, и они с удвоенной жадностью принимаются грызть его заживо.
«Теперь я чувствую, что действительно умираю», осознал Ноули. И это было так: никогда ещё призрак гибели не подступал к нему настолько близко. Сейчас же очертания прозрачной фигуры перед ним стали отчётливее и яснее.
Выход из камеры залило ослепительно белое сияние, и среди него появилась светящаяся, как светлячок, Байна Улыбнувшись, она протянула к брату руку и поманила его за собой
* * *
Марта стояла на своём посту, наслаждаясь последними минутами тишины перед боем. Тишина эта была особая, зловещая по страшному звону, сквозившему в ней, было нетрудно догадаться, что вскоре грядет нечто очень страшное. Марта даже знала, что именно её смерть. Но ей не стало страшно ни на одно мгновение: она так измучилась в этой жизни, что с удовольствием предпочла бы славно покинуть её в сегодняшнем бою, нежели долгие годы слепо ползать по земле без целей и привязанностей. Её единственным стимулом, топливом, что поддерживало в ней неугасимый огонь, была месть за семью и за город. Только одной мечтой Марта жила: мечтой о спасении Кеблоно. Но это было нереально: старые ворота не устоят против мощных таранов, истрёпанное войско внутреннего охранения не сумеет прогнать имперцев. Те были победителями с самого начала Ноули Виллимони оказался прав снова, хотя он тоже во многом ошибался.
Холод первых предрассветных часов не мог добраться до её тела, закованного в громоздкий панцирь, но её кожа остро чувствовала его. Марта щурилась, ища среди часовых Дебллов Бирра Кавера, но его узнаваемой широкоплечей фигуры не было видно среди её товарищей. Тщетно она всматривалась в окружающих её воинов, тщетно бродила по крепостной стене в надежде обнаружить его. Бирр исчез.
Айрен, как же я могла поверить тебе вслух укорила себя девушка. Зачем ты солгал мне?