Эта гора Дзеб там, где от нашей заповедной пещеры есть тропинка, не та, по которой мы приходим и уходим, а другая, которая ведет дальше, за скалы, через страну павианов. Ветер странствий дует мне в спину, до пещеры ходу еще семь дней и семь ночей, а по дороге еще два селения, в которых можно и подзаработать, и сменять содержимое торбы колдуна на провизию. Так, что в пещеру я попаду за семь дней до начала сезона дождей. А от пещеры, до горы Дзеб топать не меньше, чем три раза по двенадцать дней. И это в самый разгар сезона дождей. Нет, не пойду я к горе Дзеб, а если когда и пойду, так только по великой надобности, а не из прихоти умершего колдуна. А тут еще и коза моя, что-то слишком прожорливой стала. Не иначе, как покрыл ее козел из пойманного стада. Значит придется мне еще и не только хворосту в пещеру натаскать, а и надрать по более лозы, чтобы и козе, и ее приплоду хватило. Так я размышлял таща в одной упряжке со своей козой нашу кибитку, пока не встала передо мной, посреди дороги Ильчи.
Жена
Это ты испугался гнева моего отца, но не я. Нет мне жизни без тебя и быть тебе моим мужем, как бы ты не пытался выкрутиться. Я бежала из дома за тобой и никакая сила уже не вернет меня обратно.
Опомнись, девушка! Я из племени Рогуш, мы не женимся, и женщины с нами не живут! Я иду в заповедную пещеру своего племени, и никто не должен знать туда дорогу. Мое племя придет потом и, что я им скажу про тебя?
Когда ты бежал, некому стало отвлекать песнями ротозеев. Твое племя поймали на воровстве. А поскольку саранча сожрала весь урожай землепашцев, то по законам нашего города, в голодный сезон, все твои соплеменники пойманы и живьем брошены с большой лодки в пасти аллигаторам. Они не пожалели даже старого Крена, который ни у кого ничего не крал, а только поддерживал огонь вашего племени.
Легко странствовать по дороге и знать, что ты не одинок, что впереди ждет тебя встреча с твоими соплеменниками. Тогда есть смысл и в самой дороге. С тяжелым камнем на душе я снял с себя и с козы ремни, тянущие оглобли и забрался средь бела дня в кибитку, чтобы молча поплакать и сосредоточиться, а Ильчи сказал:
Раз ты решила стать моей женой, иди и паси козу, пока я думаю.
Как тут ни думай, как ни гадай, а Ильчи обратно не прогнать, да и сам я по ней скучал. Только вместе странствовать, это не в кибитке миловаться. Жену кормить и одевать надо, а у меня у самого сандалии уже, не помню когда, сношены, а новые так и не завелись. Я-то и босиком привычный, а она А она не долго козу пасла, подошла ближе и говорит:
Слезами горю не поможешь, а я тебе обузой не буду. Еще солнце сесть на землю не успеет, как ты трижды пожалеешь, что не взял меня с собой в дорогу раньше. За спиной у меня своя торба, а в торбе все мое приданое. Там и кожа аллигатора, и острые костяные иглы, и жилы, которыми я сошью тебе сандалии. Ты ж ничего в жизни не смыслишь. Жену люди заводят, чтобы легче было прокормиться и не корчиться в одиночку в сезон дождей.
С этими словами она забралась в мою кибитку и утешила меня так сладко, как я и в мечтах о ней не догадывался, что такое возможно. И я, действительно, пожалел, что весь этот долгий путь странствовал без нее, без моей прекрасной и нежной Ильчи. А когда мы втроем впряглись в нашу кибитку и весело зашагали по дороге путь наш стал таким легким, будто дорога сама отталкивалась от наших ног, убегая назад, в то мое одинокое прошлое. И я снова пожалел, что не шагал вот так с ней рядом раньше. Еще день не успел закончиться, как мы пришли в селение, в котором, по моим расчетам, должны были оказаться среди ночи. Конечно, это была, несомненно, заслуга Ильчи и я в третий раз пожалел, что не шел с ней рядом от начала пути.
Знакомое селение
В этом селении меня хорошо знали я, в прошлую нашу стоянку, помогал местному колдуну изгонять порчу из жены гончара. Колдун шептал над ней заклинания, а я обложил ее капустными листьями и весь день поил капустным рассолом и кормил отрубями. Тогда из нее вышло много белых червей и она поправилась. За что гончар дал колдуну большой горшок с мукой. Тот муку оставил себе, а пустой горшок подарил нашему племени.
Вот и сейчас колдун встретил меня, как родного, поздравил с первой женой и позволил поставить кибитку во дворе своей хижины, чтобы мы не ночевали на дороге.
И всю ночь наша кибитка ходила ходуном от брачного танца. А на рассвете я подумал, что готов умереть за свою Ильчи, только бы она никогда и никуда от меня не уходила.