Ас возразил:
Не мучай ты его.
Но он же ерунду говорит, милый.
И пусть говорит.
Посол тем временем читал:
Однако вот представьте, господа, его самого выпустили уже.
Кто-то нравоучительно отозвался:
Протекция, господа. Вот наша богиня.
Статс-дама забрала газету у посла таким движением, что хоть её руки не могли поспорить за первенство на выразительность с его высочеством, но посла просто передёрнуло.
Дружки, незаметно во время возросшего интереса к прессе, отошли в сторонку и теперь могли наслаждаться наблюдением за нравами и булавками. При этом оба прекрасно понимали, что оба также находятся под наблюдением. В этом и состоит прелесть истинного наблюдения, заключает хроникёр, в третий, но не в последний раз использовав это слово.
В толпе царедворцев так завлеклись газетой, что не заметили, что принц и сир Александр покинули их. Кто-то сказал это был женский голос:
Какой он
Другой, мужской ревниво возразил:
Из этих
Билл и Ас обменялись взглядами.
Из каких?
Не имеет ровно никакого значения. «Из этих» может обозначать всё, что угодно.
Когда газета, которую передавала волна, приблизилась, Билл мельком взглянул на фото. Чёрно-белый, сбитый движением снимок, ничего не разобрать. Билл сказал:
Нибириец, утративший свободу, всегда выглядит утратившим индивидуальность.
Что утративший? Переспросил кто-то.
Ас толкнул Билла взглядом.
Ой да ладно, меня-то не повесят. Наверное тебе лучше знать. Ты же бывший офицер Билл громко просипел. Это правда, что ты служил в ну, в. Ну, ты понял?
Обернулся и, не обращая внимания на совершенно бестрепетного наперсника, громко сказал:
Я, ей-Абу-Решит, боюсь его Откуда мне знать, чему их там учили?
Женщины и без того после выходки Аса поглядывавшие на него, стали склонять голову к ушку соседки и так далее по принципу домино или как там это называется. А так как здесь были сплошь отборные нибирийки со своими отборными алмазами, то в таком внимании ничего обидного не было, а даже было что-то лестное.
Посол, не зная, как отметиться в этой неотрепетированной интермедии, сказал велегласно:
Говорят, в каком-то подразделении особого назначения учат даже прикидываться мертвым.
Статс-дама неуверенно осенила себя улыбкой. Ас почти умоляюще взглянул на Билла, перед которым замечание посла разверзло бездну возможностей.
Билл глотнул из бокала, и лицо его приняло тоскливое выражение. Ас понимающе смотрел на него.
Какой чудный напиток. Молвил Билл. А нет ли тут чего-нибудь попроще, от чего можно прикинуться мёртвым?
И он стал оглядываться. Ас сказал пианиссимо:
Давай-ка отсюда пока ты не сказал Слово Правды.
Отошли разом, не улыбаясь и усиленно разговаривая. Гости расступались, полагая, что молодые люди в этот момент вершат судьбу Родины. Таким удачным манером продвинулись за спины гостей и к выходу за двумя глухими с виду шторами. Это говорило о знании пути. Но разве царский сын не владеет всеми тропинками своей Родины? О Господи, до чего же глупая фраза.
Короткий путь в кухню начинался, оказывается, недалеко. Нырнув вслед за сложившейся вдвое спиной Аса, смеясь глупым смехом и попытавшись пощекотать посольского заступника, Билл сказал в темнейшем коридорчике:
Может, у них найдутся животные, которых мы выпустим?
Кто-то, сдвинув воздух, тёплым крылом погладил его. Билл, не сдерживаясь, взвизгнул. И тут, тремя ступеньками ниже, раскрылась низенькая дверь, чудесно
запахло едой, и выбежал кто-то белый и охнул.
Ас извинился. Белый повар проводил их сверкнувшим взглядом огромных глаз то была женщина. Билл едва не вывернул голову, пытаясь разглядеть ускользнувшую фигуру. Видимо, она заняла его воображение, потому что когда они, выпрямившись, вошли в огромную жарко натопленную кухню, Билл, позабыв о снадобьях, спросил дрогнувшим голосом:
Из Хорсов?
Ас молча кивнул.
Мне не показалось? Хорс тут?
А что такого, сказал Ас, в то время, как подмастерье их уже вычислил и, нагнувшись к соседу, останавливая за локоть, сообщил, что здесь в гостях сам Хорсы никогда не отделяли себя от всех остальных.
Издалека сквозь вздохи и хохотки к ним шёл старый мохнатый нибириец.
Старина рыжий! Закричал он. Вот оно, солнышко наше! И с ним злой серый волк! Ну, что, господа, вы, стало быть, страдаете от жажды?