Почему ты это всё сейчас вспомнил, милый? Дороти вслед за взглядом мужа повернулась к соседнему столику и поняла, откуда у него такие ассоциации.
Он вытащил их из-под развалин дома, Том говорил тихо, будто сам вспоминал, как это было. Из-под дома, который обрушился на его глазах. Говорят, вытащил одну и уже собирался уползать с ней небезопасно было, осколки, но услышал какой-то писк и опять полез в подвал через осыпающуюся дыру Он вернулся со второй Ни имени, ни родных Дальше идти надо было, а девчонок оставить не на кого Вот так и пошло-поехало! У них в батальоне женатых много было ему все завидовали.
И что?
Ничего, так к слову пришлось. Тогда война была, он снова повернулся к мальчишке и только пожал плечами. А сейчас?!
Она никогда не кончается, Том, Дороти пристально смотрела на него.
Ночью ему не спалось. Он вспоминал, как познакомился с Дороти, потом шумную свадьбу.
Сам не зная зачем, встал и босиком бесшумно отправился наверх. Две девчонки спали, разметавшись на кроватях, точно как он, а чистюля Лизи вся в маму, она даже спала как-то аккуратно, похоже, в той же позе, как заснула.
Из окна было видно, как где-то над чёрным разливом деревьев сверху вниз по незримой стойке антенны неутомимо сыпались красные огоньки! Он любил смотреть на них. Днём в ясную погоду еле прочерчивалась и сама ажурная конструкция, а ночью по глухой черноте неутомимо сыпались красные бусинки в необъятную вечность. Вдруг возникнув меж бледных звёзд, из черноты, по небу в разных направлениях одновременно заскользили огоньки трёх самолётов, и казалось, что все направились в одну точку. Они так быстро сближались, что Том затаил дыхание и замер, хотя понимал, конечно, что диспетчеры не спят. Он пристально следил за их полётом, а потом, когда они разлетелись, с облегчением провожал взглядом, пока огоньки не растворились в чернильном сумраке.
«Правда, правда война никогда не кончается большая, маленькая и какая разница: кто с кем воюет Разве малышу не страшнее, когда воюют всего двое, а он из-за этого остаётся один? Совсем один на белом свете»
Решение внутри человека выстраивается, как сталактит в карстовой пещере: по капельке, по проблеску в сознании, по неожиданной ассоциации наплывает на один стержень мысли и застревает, наслаивается. Потом оказывается в этом образовании много лишнего, и оно смывается всё сильнее каждой удачной толикой, рождённой сознанием или почерпнутой извне.
Почему-то теперь чаще, чем прежде, попадались на глаза семьи с усыновлёнными детьми, и статьи, и разговоры об этом, и случайно выплывали адреса агентств, замеченные в газете. И ничего ещё не связывало ни его, ни её с этой проблемой, кроме любопытства. Да и между собой они не говорили об этом. Но вода камень точит, а время самый удивительный скряга, копит всё: и нужное, и ненужное, и пустое. Кто знает, что потом пригодится? И какому обрывку жизни или слову, затерянному в годах, предстоит новая жизнь и великая благодарность за то, что это было, что с того самого мига что-то затеялось в вечном потоке и проросло на благодатной почве, и оказалось таким ярким и важным?
Вода камень точит Тоненький ручеёк сочится в трещинке Бурная река разъединяет скалы
Решение пробивалось трудно и медленно.
Том ничего не говорил Дороти, но она чувствовала в нём какую-то перемену, внутреннее напряжение и внешнюю скованность.
Он давно и сильно переживал, что у него нет сына, и чем старше становился, тем сильнее мучился от этого. Ему с первого дня женитьбы хотелось, чтобы у него был сын, с которым можно будет так много интересного и важного успеть в жизни, который может быть другом ведь он будет ненамного старше сына. Но через год после свадьбы Дороти подарила ему дочь.
Правду сказать, Том не расстроился: «Даже хорошо, что дочь, уговаривал он себя. Вот вторым родится мальчишка, а сестра будет за ним ухаживать. Это девочке полезно: с детства привыкать нянчить детей»
Но Дороти снова родила дочку, и Том себя больше не уговаривал. Он решил, что третий будет обязательно сын
Конечно, Дороти не виновата, что опять родилась девочка, но Том больше не верил, что у него будет сын, и это сильно угнетало его. Он с завистью смотрел на другие «смешанные» семьи, и невольная обида на жену отравляла дни, а потом и ночи.
Дороти чувствовала, что Том меняется, становится другим с годами, но разве могло быть иначе? И ласки его из страстных стали привычными и необходимыми, и слова не такими необыкновенными, и взгляды его на других она перехватывала, и это её очень обижало и настораживало.