Тос час, мадам, засуетился коридорный, побежал в коридор и принес чайный прибор с двумя чайниками, в одном из коих был заварен чай.
А самовар? Нам русский самовар? спросил Николай Иванович.
Коридорный вздернул плечами и развел руками.
Не самовар, отвечал он.
Как? Совсем не имеете самовара? В болгарской лучшей гостинице нет самовара?
Не има, господине.
Простого русского самовара не има! удивленно воскликнул Николай Иванович. Как же у вас здесь наши русские-то?.. Ведь сюда приезжают и русские корреспонденты, и сановники. Вы, может быть, не понимаете, что такое самовар?
Разбирам, господине, разбирам, но не има русски самовар.
Ну, уж это из рук вон Это прямо, я думаю, вследствие каких-нибудь антирусских интриг Стамбулова, развел руками Николай Иванович. Но ведь теперь Стамбулова уж нет, и началось русское течение. Странно, по меньшей мере странно! повторял он.
Пей чай-то подвинула к нему Глафира Семеновна стакан чаю чай подан хоть и без самовара, но не скипячен и очень вкусно заварен.
Слушайте, кельнер! Как вас звать-то? Как ваше имя? спросил коридорного Николай Иванович.
Франц, господине.
Тьфу ты! Немец. В славянской земле, в исконной славянской земле и немец-слуга. Слушайте, Франц! Нам этого кипятку мало. Принесите еще. Поняли? Кипятку. Оште кипятку.
И Николай Иванович стукнул по чайнику с кипятком.
Оште горешта вода? Тос час, господине.
Коридорный выбежал из номера и через минуту явился опять с большим медным чайником, полным кипятку.
Глупые люди, заметила Глафира Семеновна. Согревают кипяток в чайнике, а выписать из России самовар так куда было бы лучше и дешевле.
Через полчаса супруги кончали уже свое чаепитие, как вдруг раздался стук в дверь. Вошел коридорный и подал визитную карточку. На карточке стояло: «Стефан Кралев, сотрудник газеты «Блгрское право».
Сотрудник? Корреспондент? Что ему такое? удивился Николай Иванович.
Коридорный отвечал, что человек этот просит позволения войти.
Просите, просите, заговорила Глафира Семеновна, встала из-за стола, подошла к зеркалу и начала поправлять свою прическу.
Вошел еврейского типа невзрачный господин с клинистой бородкой, в черной визитке, серых брюках, синем галстуке шарфом, зашпиленном булавкой с крупной фальшивой жемчужиной, с портфелем под мышкой и в золотых очках. Он еще у дверей расшаркался перед Николаем Ивановичем и произнес по-русски:
Позвольте представиться, ваше превосходительство. Сотрудник местной газеты «Блгрское право».
При слове «превосходительство» Николай Иванович встал, приосанился, поднял голову и подал вошедшему руку, сказав:
Прошу покорно садиться. Ах да Позвольте представить вас моей жене. Жена моя Глафира Семеновна.
Мадам Считаю себе за особенную честь пробормотал сотрудник болгарской газеты и низко поклонился.
Наконец все уселись. Николай Иванович вопросительно взглянул на посетителя и спросил:
Чем могу вам быть полезным?
Посетитель слегка откашлялся, поставил свой портфель себе на колени и начал:
Сейчас узнав внизу гостиницы о приезде из Петербурга вашего превосходительства, решаюсь просить у вас на несколько минут аудиенции для краткой беседы с вами. Позволите?
Сделайте одолжение.
Николай Иванович еще выше поднял голову, оттопырил нижнюю губу и стал барабанить пальцами по столу.
Не скрою, что хочу воспользоваться беседой с вами для ознакомления с нею читателей нашей газеты, сидя, поклонился посетитель.
То есть пропечатать? Это зачем же? спросил Николай Иванович.
Изволите ли видеть При настоящей перемене режима в Болгарии и при повороте жизненного течения ко всему русскому мы считаем каждую мысль, каждый взгляд, поведанные нам русским сановником, достойными опубликования.
При слове «сановником» Николай Иванович не удержался и сделал звук «гм, гм». Но он боялся, что Глафира Семеновна выдаст его и крикнет: «Какой он сановник! Напрасно вы его принимаете за сановника!» а потому обернулся и бросил на нее умоляющий взгляд. Глафира Семеновна сидела за другим столом серьезная и слушала.