Что это такое, вы можете мне объяснить?
Перед ним на столе лежала смятая бумажная салфетка с моими цифровыми стихами. Я сбивчиво заговорил о том, что я поэт, и помахал тоненькой книжечкой своих стихов (всегда ношу её с собой, вдруг кому-нибудь подарить придётся). Я достал блокнот с набросками, стал тыкать пальцем в строчки цифровых стихов, пытаясь объяснить, что это такое. Он прервал меня скептически:
Цифровые стихи? Ерунда! Нумерология? Символика чисел? Это шифр?
Он почему-то меня страшно пугал, этот обычный на вид пожилой китаец, похожий на клерка средней руки. Да ещё разговор шёл по-английски! Ну как мне было объяснить, что цифровые стихи это просто ритм, стихотворный размер. Это в нашей силлабо-тонике, которая так отличается от китайской тоновой системы иероглифов-слогов. Я, заикаясь, лепетал про Ли Бо и Ду Фу, о моём восхищении ими и китайской поэзией вообще. Он слушал меня сначала недоверчиво, но потом предложил мне продекламировать цифровые стихи по-русски, что я и сделал громко и с выражением. Тут он с интересом попробовал сам продекламировать мои цифры по-английски, я ему с энтузиазмом вторил, и всё шло на удивление хорошо с размером: фотинайн, фотинайн, твентифайв, фифтин а тут вдруг сбилось: севен
But if I trying in Chinese («А если по-китайски попробовать») проговорил он задумчиво и забормотал по-своему, потом проводил меня до двери, я протянул ему свою книжку, успев чиркнуть автограф, он кивнул, и я вышел. Там ждал меня привратник (или кто-то на него очень похожий). Он с поклонами сказал на коверканом английском, что для меня большая честь разговор с господином Вонгом, он Байсэде Фэнси, то есть Белый Веер1, и теперь я могу просить и получить всё, что захочу: девочку, мальчика, опиум, суп из эмбрионов, зелёного дракона Я удивился: дракон?.. эмбрионы?.. наверное, я не так понимаю его ломаный английский, и спросил, где мой друг.
О, hes very busy enjoying two girls, ответил мой услужливый собеседник. («Ваш друг очень занят, наслаждается двумя девушками». )
Then I want to look around here. («Тогда я у вас тут осмотрюсь». )
И я пошёл на звуки музыки и мяукающего пения; пошёл, но не дошёл: у меня страшно разболелась голова. Все эти звуки, резкие запахи, полупрозрачные ширмы, красные фонарики и абсурдный разговор с Вонгом после насыщенного впечатлениями дня это было слишком. Я опустился на первый попавшийся табурет, провожатый подобострастно молвил: «Clap your hands if need» («Хлопни в ладоши, если надо»), и ретировался. Я посидел и решил, что на сегодня с меня достаточно, и побрёл, как мне казалось, на выход. За углом в приоткрытую раздвижную дверь я увидел нескольких примерно годовалых детей, они сидели на ковре тихие и неподвижные, как маленькие Будды в синих курточках. Круглые чёрные плюшевые головки, агатовые щёлочки глаз, одинаковые желтоватые личики; ни одно не повернулось в мою сторону. У ближайшего к двери младенца я разглядел на нежной шейке за левым ушком тату синий кособокий крестик. В углу из-за ширмы появилась старуха в чём-то сером, мешковатом, с дымящейся миской и ложкой в руках. Я отпрянул от щели, кинулся по коридору, выскочил во внутренний дворик, устремился к калитке, наткнулся на привратника. Тот меня беспрепятственно выпустил. В переулке стояли съестные лотки под навесами, тусклые лампочки светили сквозь пар, мельтешили люди, что-то ели с бумажных тарелок, галдели. Переулок упирался в блестящую огнями магистраль, я поспешил туда, махнул первому попавшемуся такси, показал буклет гостиницы. Через двадцать минут я был на месте, портье скользнул по мне равнодушным взглядом, и вот я уже в своём номере, не раздеваясь, падаю на кровать.
Утром я проспал и без завтрака вылетел к автобусу, где уже сидели все наши. Павла не было, я оглянулся на его директора, тот смущённо сказал:
Павел Петрович приболел, решил денёк отлежаться.
А жаль, встряла его соседка, главбухша, мы ведь как раз в Центр тибетской медицины едем.
И мы поехали. Про тамошние чудеса я расскажу как-нибудь в другой раз и про чайную церемонию тоже. После обеда нас повезли в Судчжоу Город шёлка. Павел к тому времени оклемался, присоединился к нам и всю дорогу с восторгом рассказывал мне о воплощении в реальность своих китайских эротических фантазий, а на обратном пути я наконец рассказал ему о своих приключениях. Он легкомысленно махнул рукой: