И теперь, не скрывая своего восторга и зависти, охали и ахали. И понятно почему. В особняке было на что посмотреть.
Одна только конюшня на пятнадцать породистых лошадей, а Замаль был страстный лошадник, невольно заставляла широко открыть рот. В стойлах били фонтанчики с питьевой водой, зерно и сено лошади получали в мраморных яслях, решетки на стойлах были всюду ажурные, и в конюшне играла негромкая протяжная восточная музыка. Пахло тут не лошадями, а восточными благовониями и чистотой.
— Арабские скакуны, — с гордостью сообщил Замаль своим гостям, с любовью и гордостью поглядывая на лошадей, чьи породистые морды с чуткими ушами и большими выразительными глазами выглядывали из стойл. — Впрочем, есть и чистокровные верховые. И даже пара орловцев. Но это все так, для гостей, для друзей, для престижа. Потерю этих лошадей я переживу и не дрогну.
И господин Замаль, утвердительно махнув головой, повел гостей дальше.
— Но сейчас я покажу вам истинную звезду моей конюшни. Он и есть моя жизнь, моя страсть, моя истинная любовь.
В это время хозяин уже подошел к стойлу, которое даже среди окружающего великолепия поражало своей роскошью. Замаль, как истинно восточный человек, ничего не жалел для своих прихотей. И стойло вороного, как ласточкино крыло, жеребца с лоснящейся кожей, подвижной головой, гибкой шеей и тонкими сухими нервными ногами, на которых, казалось, была видна и билась каждая жилка, было щедро расписано яркими восточными узорами, выложено полудрагоценными камнями, а мрамор яслей был инкрустирован золотыми прожилками.
— Вот это и есть мой Магриб, — с гордостью произнес Замаль, кладя руку на лоб своего любимца, который заржал, приветствуя хозяина.
Господин Замаль засмеялся и потрепал лошадь по шее.
— Лучший из всех скакунов, — гордо поведал он. — В прошлом году он взял главный приз на бегах во Франции. Обошел их фаворита почти на три корпуса. И при этом даже не особенно вспотел! Без преувеличения скажу, что этот конь самое дорогое, что есть в моем доме. Поистине, Магриб — настоящая его жемчужина!
Гости восхищенно зашептались. Некоторые громко выражали изумление, скорее всего, из уважения к хозяину, который этого ждал. Но подруги заметили, что на лицах двоих мужчин из числа гостей появился неподдельный восторг. Видимо, эти двое знали толк в лошадях.
— Чудесный конь, — переговаривались гости, норовя погладить породистого жеребца по гладкой шее или похлопать его по спине.
Тот нервно прядал ушами и косил темным глазом, но из рук хозяина не вырывался и снес все предназначенные ему ласки. Наконец он издал резкое протестующее ржание, и на его морде появилось такое выражение, что, умей он говорить, точно бы сказал: «Ну все, господа хорошие! Я вам и так многое позволил в честь праздника. Но надо же, пардон, и меру знать!»
Замаль счастливо рассмеялся и сдал жеребца на руки подскочившему конюху.
— Пойдемте дальше, — сказал Замаль гостям. — Я вам покажу еще много интересного.
И ведь не соврал. В самом деле показал. Сперва огромный, оформленный в восточном стиле бассейн, до краев наполненный голубоватой водой. Несмотря на то что на дворе стояла осень, в бассейне можно было купаться, так как вода в нем подогревалась. А войти в него можно было из купальни, соединенной с открытой водой узким проходом.
Затем — огромный теннисный корт и диковинный сад, в котором даже в это время года цвели поздние цветы. Лично подруги узнали только хризантемы, которых было не меньше десяти сортов. Показал Замаль своим гостям и поле для мини-гольфа, украшенное средневековыми замками, словно вышедшими из сказок гномами и гротами с крохотными, но от этого не менее шумными водопадами, мельницами, фигурками людей и животных и даже головой богатыря.
Сам дом изнутри оказался так же великолепен, как и снаружи.