Народ заведен. Из зала возбужденно покрикивает.
Жена меня не растолкала. В зале она без меня.
Я без нее. И я не в кинотеатре, а на работе у себя на складе сижу, кемарю, что-то начинает снится.
Параллельные, полозьями санок оставленные на рыхлом снегу. Рыхлость я по скатыванию, скатывание мне далось, скатал и качу, укрупняющийся шар я за санками куда я качу, туда они и уехали.
Что они уехали не туда, и качу я, от них отдаляясь, мною не допускается.
Снежный ком тяжелеет. Катить его тяжело, но меня подбадривает то, что все правильно.
Тяжесть катить тяжело. А нести еще тяжелее.
Взвалить его на плечи тяжелее, чем катить, но тогда бы он тяжесть набирать перестал.
Налипающий на него снег перекатывать его мне вскоре не даст. Чересчур тяжелым для перекатывания будет.
Я его не сдвину. Сейчас на плечи взвалю расстояние позначительнее с ним преодолею.
Я не двигаюсь. Идут согласования. Папа, почему ты выстрелил в маму я говорю с собой, а со мной кто говорит?
Папа, почему ты выстрелил в маму столь запоздало
Не шар я катаю. После дуэли с женой не первый час умираю, и со мной дочка моя говорит. Она не здесь, не со мной, но что бы она мне сказала, я знаю наверняка.
Идеализированный отец. Нелюбимая мать. Я выбираю отца, но ты папа тормоз, мать тебя опередила, и ты лишь на последовавшей расслабленности сумел ее подловить я, папа, на кладбище.
В каком, дочка, смысле? И ты что ли не зажилась?!
На погост я к вам с мамой. Над вами слезу уронить. Ваши лошадки убежали, колокольчики отзвенели завязла карета. Запряженные в нее лошади рвались и вырвались. Набегавшись, гуляйте, никому не попадайтесь, в Козлиную пещеру зайдете мою маму найдете.
От мамы мне доставалось. В мире для нас, для живых, недостижимом, с мамой за меня посчитаются.
Мама в правоохранительных органах состояла, ну и в Козлиную пещеру ее в бурлящую непрекращающимся махачем клоаку из ментов и прокуроров покойных.
Ей придется несладко, но в связи ли со мной? огребания ей предстоят, но из-за того ли, что она неважно со мной обращалась? я думаю, что терпеть не могу черт знает о чем думать. Мамы у меня нет! А Коленька есть! Ну и думай о нем твой святой долг о нем думать.
Коленька в Бийске.
Ох и мысль, ну и сила же мысли ну а что более мыслительное я создам? Коленька у меня в «Бийском рабочем». От Коленьки я беременна и я еду к ним, чтобы с ним, с моим Коленькой, быть. Прокручиваю в уме, что он у меня корреспондент, мужчина состоявшийся, мне до него, пожалуй, не дотянуться. Мое благодушие улетучивается. Я к Коленьке с практически выношенным ребеночком, но Коленька мне паскудство! ребеночек ножкой мне засадил, и я вскрикнула.
Со мной в купе дядя. Взглядом меня поедал, но я вскрикнула, и он как подавился.
Осторожней, он мне сказал.
Не знаю, о чем вы, от меня услышал. Следующие километров сто пятьдесят никто не проронил ни слова.
Вы можете предположить, что мне некуда девать энергию, но действительности это не соответствует.
Про энергию он едва уловимо промолвил, когда из всех станций впереди у нас была лишь конечная.
Бийск! Очнись машинист с управлением справься и до Коленьки меня довези! Вокзал покину, и незнакомый город, секущая по лицу снежная крупа, страх не заставит меня брать обратный. Энергия любви по Бийску меня поведет! Она послужит моему счастью, ну и счастью моего Коленьки, конечно.
Об энергии и сосед чего-то бурчал. Не соответствует у него энергия или действительность не соответствует, но насчет энергии он высказался, и мне бы с ним повнимательней что он говорит, возможно, ко мне относится, а я вся в Бийске, я не ухватываю, мне бы и слушать внимательнее и с ним самим настороже, чего я развалилась? накинься на меня и бери! Его натиск я, если и сяду, не отобью, но готовность к отпору его, надеюсь, остудит видя, что я готова за себя постоять, он на меня не прыгнет.
Я круглая, беременная, обороноспособная, за твой наскок как от глыбы отскок
Глядит на меня похотливо. Признаваться не хочется, но скажу в настроении я приподнятом.