Осень в стихах у него это красивая печаль и тоска по уходящему солнцу. В стихотворении «Бал увядания» это налетевший, как вихрь, ветер, затерзавший кудри златые осенней листвы», покоривший кричащие листья и сложивший волнами золото их прядей.
В стихотворении «Я люблю наблюдать» это «осенняя слизь», заполнявшая дорожные ямы, «оттаявший иней» на камне, отражённые в холодной воде «золотом шпили», «тяжёлые баржи», ищущие свой кров, «как птица больная» притихший огромный город.
Чувственные состояние тревоги в природе передаются в стихах через отдельные детали и временные противоречивые виды природных явлений. Мы видим, как «листья кружатся и падают наземь в танце огня, в дерзновении красок лихих», как «ветер затих», а «ветки смотрят в небесную даль», как листья «зелёные в золоте, красные лежат под ногами моими с оттенками разных соцветий». Вот появился и «свет на тропе: рябина рдеет, родник холодный серебрит», возник «как фейерверк среди зелёных трав, клён, воспалённый силою природы, листвой рассыпался и, в глади вод упав, пруда осеннего воспламеняет воды
Вот и зима пришла. Вступив в свои права, она начала с человеком свой «бой хаотично шаловливый». Зима несёт с собой холодную красоту. Солнце хотя и отступило, но продолжает светить, а это значит, что «краса не померкнет и мудрый покой не сойдёт».
Следующая глава в сборнике посвящена малой родине: Брянскому краю, городу Почепу, где родился поэт и, где жили его родители.
Более 60 лет он пребывает вдали от родового дома, однако воспоминания ностальгически мучают его сознание, ведь детство оставили ему самые лучшие воспоминания. Там его окружали дом с садом, луг, речка, рыбалка с удочкой, игры с такими же, как и он, ребятами, лазание по чужим яблоневым садам, рассказы о старинных бывших графских усадьбах, которыми богат Почеп. Много названий родных мест навсегда осталось в памяти, о некоторых из которых автор стихов упомянул в стихотворении «Храм души»:
Старые названья память воскрешают.
В детстве называли: «Вир», «Петровский вал»,
«Подылья», «Костянка», «Круг» все слух ласкают-
«Покровщина», «Поляна», «Графский сад», «Вокзал».
Это стихотворение Сергей Шишков посвятил своей маме Марии Емельяновне на 95 летие со дня её рождения. Её уже нет в живых, она скончалась, не дожив один месяц до своего столетия, упокоившись рядом со своим мужем и отцом поэта, ветераном войны, Иваном Ивановичем в городе Почепе на Покровском кладбище.
Встреча с малой родиной это всегда волнующий момент в жизни, «негаснущий огонь» души.
Край родной для него это и «холмы, и овраги, и поля, и леса, рощ душистых прибой, косолапых дубов листья крепкие стяги, ритм посевов земных, поля сочного кров».
Это места, где «жёлтые цветки полянками растут, и, как деревенские платки мелькают и влекут».
Это «дома со скатной крышею», которые «теряются в садах», а «солнце шапкой рыжею зависло на углах».
Это и его родной дом, который часто снится в «каком то далёком тумане», возле которого был «сад, палисадник, забор, сарая склонённая крыша, две калитки, сирень за углом, «ласточки кружат у дома». Там же он видит как на скамейке «тихо о жизни» ведут с детьми разговор отец и мама.
Ох, как давно это было! Автор стихотворения «Родины даль» ностальгически выплёскивает из своей души печаль ушедшего от него времени.
Что ж это время так больно тревожит?
Что ж небосвод потемнел надо мной?
Что ж с каждым днём наша жизнь всё дороже?
Сейчас он живёт в Санкт-Петербурге, о котором тоже написал много стихов.
Красота города и архитектуры, великая героическая история города отражены в них.
В стихотворении «Мой Петербург» созданы образы величественных самых значимых мест города: Невы и Невского проспекта, Петропавловского шпиля и Адмиралтейской иглы, Летнего сада, Зимнего и Мраморного, Аничкова и Белосельско-Белозерского дворцов.
Они предстают перед нами в удивительные белые ночи, которые «над городом взошли, восхищали всех поэтов, удивляли всех прохожих, город дивный светлой тайной обвели». Они позволяют увидеть возвышенное предназначение многих мест в Петербурге.
Так, Зимний императорский дворец предстаёт, как «символ власти, красоты и силы», «высот мерило», Летний дворец, как «приют благословлений мраморных скульптур», как «символ мудрой доброй старины», Невский проспект, как «восхитительная брошь в окружении символов и масок».