- Другие спецслужбы информировались о ведущемся расследовании? Вы запрашивали помощь?
- Конечно, нет. Мы установили гриф секретности и приняли меры, чтобы ничего не просочилось за пределы "треста". Даже у нас о программе знали считанные единицы. Времена такие - не ведаешь, где тебя завернут в подарочную обертку и продадут с потрохами... Однако Симонов в процессе расследования посылал запросы в ФСБ и МВД по текущим вопросам.
- Возможно, на этом и прокололся. Кто-то проанализировал и понял, что он ищет.
- Не исключено, хоть и маловероятно. Мы ничего не знаем. С какой целью идет кодирование и что вбивается в голову нашим согражданам? Кем? Проникли ли наши противники в государственные органы и насколько глубоко?
- Что предпринято "трестом" после ликвидации базы?
- Почти ничего. Решили самое интересное оставить вам,- невесело улыбнулся Острогин. - Только завершили отработку Каца.
- Выяснили, что он отличный семьянин, от него без ума все старушки во дворе, ни по каким учетам он не проходит, - поддакнул я.
- Почти. Кац Альберт Моисеевич, 1965 года рождения, образование среднее. Не женился, не привлекался, с преступным элементом и темным людом не общался, кроме, конечно, как по работе. В шоу-бизнесе с девяносто первого. Сер, тускл, ничем не примечателен. Блеклая, никчемная фигура... Несуществующая фигура.
- Что вы имеете в виду?
- Не было до девяносто первого года такого Каца. Он возник из ничего.
- Из ничего что-то не возникает. В учебниках для пятого класса пишут.
- Мы тоже так посчитали... И нам удалось установить, кем он был в прошлой жизни. За этим безобидным занятием - установлением прошлого никчемного рекламщика - мы потеряли еще одного оперативника.
- Сурово.
- Даже чересчур. В общем, Кац - это Тупягин Василий Васильевич, уроженец Иркутска. Без вести пропал в Иркутской области.
- Когда?
- В девяностом...
Все тот же заколдованный девяностый.
- Мне нужны материалы по формуле Токмачевского. И весь объем обрабатываемых данных.
- Зачем? - насторожился Острогин.
- Усажу за нее нашего "Лобачевского". Пусть ищет носители информвирусов.
- Думаешь, он справится с делом лучше аналитиков Севастьянова?
- Возможно... Кстати, откуда взялся новый начальник разведсектора? Ничего о нем не слышал.
- В "тресте" уже три года. Ты их продремал в берлоге, время от времени распугивая московскую шпану вроде Каратиста.
- В этой акции была необходимость. Для безопасности группы и ее имущества я имею право на проведение силовых акций.
- Имеешь... Лукницкий работал в Первом главном управлении КГБ, потом в ведомстве Примакова. Был на оперативной работе. Отличный специалист.
- Короче, нам его навязали. И вы не знаете, чего ждать от этого Алена Делона,
- Он хороший специалист.
Остроган говорил без особого подъема. Заметно, что он не питал теплых чувств к своему новому заму.
- Все, группа в работе, - сказал я напоследок. - На вашей базе я не появляюсь. Связь по "зеленой линии".
- Я должен быть в курсе того, что вы делаете.
- По мере возможностей, - отрезал я.
Острогин кивнул с явным неудовольствием. Пожимая ему на прощание руку, я понял, что меня смущало в нем сегодня. Острогин никогда не отличался особой доверчивостью к людям, благодаря чему и прожил так долго. Сейчас же я увидел, что он не доверяет и мне...
Группа "Тень" приведена мной в боевую готовность по режиму "Экстра". Все отлажено, отработано, продумано до мельчайших деталей. Всякий знает свое место. Каждый оперативник страхует другого. Контакты, связь, взаимодействие - все рассчитано на то, чтобы не засыпаться самому и не проколоть товарища. Три года консервации не могли сказаться на нас. Слишком глубоко вбиты навыки, слишком многое за плечами.
Наш компьютерный центр сильно уступал КЦ исследовательско-аналитического сектора, но тоже был неплох.
В Москве немного систем такого уровня.