Обычно розовая физиономия ее побледнела, и только возле глаз были красные круги.
Глава II
Однажды после уроков в дверь директорского кабинета постучала молоденькая руководительница четвертого "Б" Раиса Петровна.
- Заходите! - послышался баритон Данилы Акимовича.
Учительница вошла.
- Данила Акимович, у меня к вам разговор. Директор привстал.
- Присаживайтесь, Раиса Петровна.
Учительница уже год проработала в школе, но все никак не могла отделаться от ощущения, что нормальный письменный стол слишком мал для могучего Данилы Акимовича, да и сама она - женщина стройная, спортивная, в присутствии директора казалась себе тщедушной и маленькой. Она села перед столом, поставив на колени портфель.
- Так какой разговор? - спросил директор, рисуя домик на клочке бумаги.
- Похоже, Данила Акимович, Мокеевой в классе объявили бойкот.
Директор отложил в сторону шариковую ручку. Он теперь пристально смотрел на учительницу большими голубыми глазами.
- Этого еще не хватало! - тихо заметил он. - А в каком смысле - бойкот?
Молодая учительница была явно взволнована, но говорила сдержанно, деловым тоном.
- Вчера я обратила внимание, что Мокеева сидит зареванная, а ее подруга Зырянова отсела от нее, сидит на месте больного Хмелева. Затем я обратила внимание, что в Мокееву кидают комочки бумаги... записки какие-то. Мокеева их читает и рвет. А сегодня повторилось снова: Мокеева опять одна, и в нее опять кидают...
- А вы замечаний им не делали?
- Вчера делала, а сегодня не стала. Я заметила, что Мокеева записок не поднимает, и захотела узнать, в чем тут дело. Когда все вышли из класса, я эти записки собрала. Вот, пожалуйста!
Учительница раскрыла портфель и выложила перед директором с десяток смятых записок. Данила Акимович стал читать одну за другой.
"Стукачка!" - гласила одна.
"Ябеда-колябеда!!!" - было написано в следующей.
"Ну, Мокееха, погоди!" (Восклицательные знаки занимали здесь полторы строки.)
Остальные записки были, примерно, такого же содержания. Директор погладил широкий подбородок. Учительница помолчала в нерешительности.
- Данила Акимович, вы извините, что я вмешиваюсь, но ведь всем известно, что у вас с этим Мокеевым неприятности.
- Ну, ну! - кивнул Данила Акимович.
- И вот я думаю, что в классе об этом узнали и расплачиваются с Луизой Мокеевой за действия ее отца.
- Похоже, - согласился директор.
- Я боюсь, что Мокеева показала отцу записки и он теперь будет говорить, что это под вашим влиянием они такое организовали.
- Мн-да! Час от часу... - Директор перечитал записки и снова посмотрел на учительницу. - Вы говорите, что вчера Мокеева записки рвала?
- Рвала.
- А сегодня их не поднимала?
- Не поднимала.
- Тогда выходит, что она отцу их не показывала. Учительница подумала, склонив голову набок.
- Данила Акимович, а ведь вы это очень логично! Вам бы следователем быть!
Директору польстило такое замечание. Он усмехнулся, склонил русую с проседью голову набок и опять стал рисовать на бумажке домики.
- Теперь, Раиса Петровна, давайте думать, как нам девку выручить, спасти от этой травли. Вы этих писак заметили, кто записки бросал?
- Только некоторых.
- Ну, и кто да кто?
Загибая пальцы на руках, учительница медленно перечислила фамилии, а Данила Акимович записал их на бумажке рядом с домиками.
В списке оказалось шесть мальчишек и две девочки.
- Тут, значит, писак восемь, а записок одиннадцать, - сказал директор. Остальных не упомнили?
- Не упомнила. - Учительница улыбнулась. Ей захотелось показать директору, что из нее тоже может получиться следователь. - Данила Акимович, остальных знаете как можно выявить? Я отберу тетради по русскому и сравню почерки в тетрадях с почерками в записках.