Сквозь приоткрытую дверь замечаю женщину, занятую сортировкой простыней, но она меня не видит.
"Континенталь" стоит на площади около вокзала, где всегда дежурят такси. Беру первое попавшееся и бросаю шоферу:
- Висбаден - и обратно. Чем быстрее, тем лучше.
Мне посчастливилось. Водитель из тех юношей - с длинными волосами, в черной спортивной куртке, - для которых вождение автомобиля и профессия, и спорт. Я уже чуть ли не жалею, что сел к нему. В моих обстоятельствах быстрая езда - это хорошо, но еще лучше возвратиться назад живым.
Когда сегодня утром Мод сказала: "Франкфурт", я сразу же подумал: "Это твой последний шанс, смотри, чтоб его не потерять". Ибо, если бы она назвала Гамбург, Любек или какой-то еще город в том направлении, это означало бы конец всем надеждам.
...Часы показывают около пяти, когда я говорю водителю: "Остановись", вручаю ему банкнот, чтоб не волновался, что не возвращусь, и скрываюсь за углом.
В этот день мне в самом деле везет. Приближаясь к знакомому дому, вижу Шмитхагена - он возится около автомобиля перед садовой калиткой. Шмитхаген также замечает меня издалека и, когда я подхожу, грустно говорит:
- Это вы...
- Наверное, предпоследний раз, - успокаиваю его.
- Лучше, чтоб это было в последний, - ворчит он. - Жена, сосед, я же вам говорил...
- Да, да, но, разговаривая, жестикулируйте, будто вы мне показываете дорогу...
Ну и чудак: остерегается соседей, а не думает о том, что, возможно, кто-то следит за мной.
Услыхав мой совет, Шмитхаген показывает рукой в конец улицы, потом направо, налево, словно флюгер.
- Довольно, - киваю я, словно благодарю. - Записку я бросил в окошко автомобиля. Проследите, чтоб ее немедленно переправили.
- Только завтра, раньше не выйдет, - предупреждает Шмитхаген.
Голос его я слышу уже у себя за спиной, ибо направляюсь к такси. Водитель ждет там, где я его оставил. Порядочный парень. И неразговорчивый, что очень важно. Возвращение назад тоже связано с серьезной опасностью, зато добираюсь до гостиницы намного раньше, чем надеялся.
В номере у меня звонит телефон. Не обращаю на него внимания, переодеваюсь - надеваю пижаму, вытягиваюсь на кровати и почти засыпаю. Чуть погодя стучат в дверь. Сначала тихонько, потом - громче. Неторопливо поднимаюсь и отпираю.
- Где вы ходили, Альбер? - любезно спрашивает Мод и входит в комнату, не обращая внимания на то, что я в пижаме. И не только входит, а еще и садится на стул, закинув ногу на ногу. Значит, разговора не избежать.
- Я был в постели. Разве не видно?
- Я три раза вам звонила.
- Наверное, я спал.
- И два раза стучала в дверь.
- Видимо, вы не заметили табличку: "Прошу не беспокоить".
- Это для прислуги. А я не прислуга.
- Дверь не прозрачная, откуда мне было знать, что это вы?
- И все-таки куда вы ходили?
Тон мягкий, как всегда, но я уже хорошо изучил его, чтоб понимать, что к чему.
- Знаете, Мод, - говорю я, садясь на стул напротив, - мне ничего не мешает признаться, что я действительно выходил, и даже подтвердить это перед нашим общим знакомым. Но такое признание повредит только вам. Вы согласны со мной?
Она молча смотрит на меня, но лицо ее ничего не выражает - само внимание! Ну а мое внимание распределено между ее лицом и скрещенными ножками.
- Не хочу хвастаться, но я могу очень усложнить вашу миссию игрой в прятки - и тогда наш общий знакомый будет считать вас никчемной. Поэтому договоримся так: не будем компрометировать друг друга.
- Но я не могу позволить вам делать что вздумается.
- Я и не собираюсь делать что-то такое, что могло бы усложнить наше общее задание. Речь идет лишь о том, чтоб не надоедать друг другу.
- Разве я вам надоела?
- Вообще говоря, не очень. Если не обращать внимания на мелочи: утром вы меня разбудили, а теперь мешаете заснуть.
Женщина смотрит на меня, а я на нее.