В эти свободные двадцать-тридцать минут она решила переодеться, немного подправить макияж и сварить кофе, чтобы встретить приятеля свежим горячим напитком, который ему очень нравился. Да и редкий гость оставался равнодушным к Яниному кофе, поскольку готовила она его просто отменно. Некоторые предполагали, что весь секрет заключается в серебряной джезве, которую Милославская не меняла и не собиралась менять на современные кофеварки, заполонившие прилавки магазинов. Ответ на этот вопрос гадалка и сама не знала, но, наверное, здесь играла роль и та частица души, которую женщина каждый раз вкладывала, готовя ароматный напиток.
Сменив джинсы и пуловер на домашний халат, в котором гадалка не считала зазорным появиться перед Руденко, она подошла к зеркалу и жесткой массажной щеткой стала расчесывать густые, блестящие черные волосы. Ими Яна была одарена от природы, поэтому она и знать не знала, что такое краска для волос. Клиенты, приходящие к Милославской, часто обращали внимание на ее волосы, видя в их угольной черноте признак чего-то необыкновенного, сверхестественного, магического.
Припудрив лицо и слегка подкрасив губы нежной персиковой помадой, гадалка отправилась на кухню и принялась за варку кофе. Не прошло и получаса с момента, когда позвонил Семен Семеныч, как он самолично пожаловал. Яна услышала звук изрядно тарахтящего мотора, выглянула в окно и увидела знакомые «поношенные» руденковские «Жигули». «Шестерка» капитана милиции, на самом деле, прошла огонь и воду, и медные трубы. Она доставляла своему владельцу великое множество хлопот, однако существования без нее Три Семерки все-таки не представлял, поскольку по долгу службы да и по семейной надобности ему постоянно требовалось доступное, находящееся под рукой средство передвижения.
– Хозяюшка-а, встречай, – выйдя из машины, Руденко заголосил, нарочито окая так, как это делают невольно жители Горьковской области.
Джемма пару раз недовольно тяфкнула и спокойно растянулась на коврике в углу кухни, так как чуяла хорошо знакомого гостя.
– Пара-ра-парам! – Семен Семеныч, разуваясь, напевал какую-то незатейливую мелодию. – Пара-ру-ра-ам…
– Что, Сема, жизнь весела стала что ли? – Милославская вышла в коридор и, посмеиваясь, глянула на друга.
– Не жалуемся, не жалуемся, – самодовольно проговорил тот, поглаживая рукой погоны.
– Ой-ой-ой! – иронично произнесла Яна. – Начальник никак похвалил?
– Похвалил, похвалил. Должна же быть когда-нибудь и у кота масленица!
– А по поводу жестокого убийства и последующего погребения молодой девушки ничего не сказал? – с ходу озадачила Руденко Яна.
– Это ты про что? – выпучив глаза, испуганно произнес Семен Семеныч.
Милославская начала было рассказывать историю, поведанную ей недавно Натальей Евгеньевной, но Три Семерки довольно скоро перебил ее.
– А-а-а! Так бы и сказала! А я-то думаю!
– А я как сказала? Разве не так? – удивилась Яна.
– Ну не понял я сразу, не-по-нял! – по слогам продекламировал Руденко.
– Слушай, а тебе это откуда известно? В прессе вроде не было ничего и на телевидении тоже…
– Я этим сейчас занимаюсь.
– То есть как?
– Так. Расследую это дело. Мать оставшейся в живых потерпевшей пожелала воспользоваться моими услугами.
– Вот те на! – громко захохотав, воскликнул Семен Семеныч. – Ничего себе совпадение!
– В чем дело? – ничего не понимающая Яна беспомощно развела руками.
– Я тоже расследую это дело, – четко проговаривая каждое слово, заявил Три Семерки, – не теми способами, которые используешь ты, конечно, но, тем не менее, мне поручено принимать в этом деле самое деятельное участие.
– А что ж ты тогда сразу ничего не мог понять? – удивилась Милославская.
– Да знаешь, я это все, честно говоря, как-то не очень держу в голове, – пренебрежительно поморщившись, произнес Руденко.