Целитель вскрикнул и едва не отшатнулся при виде бородатого незнакомца с черными, как уголь, глазами.
- Боже мой! - Кверон, едва ли не помимо воли, перекрестился. - Это...
- Отец Кверон Киневан, позвольте представить вам брата Джона, - сухо произнес Джорем. - Если не считать меня, Раиса, покойного короля Синхила и одного из моих собратьев-михайлинцев, мне кажется, больше никто не видел этого монаха в лицо, хотя очень многие разыскивали его перед канонизацией Камбера.., включая также и вас, как мне кажется.
- Брат Джон... - Целитель церемонно поклонился, прижав правую руку к груди. Казалось, он до сих пор не может поверить собственным глазам. - Так вот каким вас увидели Синхил и лорд Дуалта в ту ночь, когда Камбер принял в себя память Элистера?..
"Брат Джон" смиренно опустил глаза, затененные длинными ресницами, и слегка нагнул голову.
- Простите, ваша милость, но я всего лишь необученный монах и ничего не смыслю в высоких материях, - произнес он голосом, ничем не напоминавший голос Ивейн. - Но мне и правда показалось, будто в комнате был еще кто-то помимо отца-настоятеля. И даже... - Тонкие губы растянулись в ироничной усмешке, - ..показалось, что в комнате было несколько человек, которых мы здесь совсем не ждали. Весьма неудачное обстоятельство, должен признать.
Против воли, Кверон засмеялся.
- Да, уж мне-то вы точно здорово осложнили жизнь своим исчезновением. Но ведь в этом же и был весь смысл, верно? О, в какой же узел мы сами себя запутали!..
- А теперь запутаемся еще сильнее, если Ивейн отправится в Ремут как брат Джон, - заметил Джорем.
Бородатый монах пожал плечами - и тут же вновь превратился в Ивейн.
- Но нужно ведь мне какое-то иное обличье, чтобы без помех пройти в базилику. Вы сделали бы то же самое, если бы сами отправились туда. Так зачем тратить силы на создание нового обличья? Вряд ли Дуалта окажется там, а Джаван никогда не видел "брата Джона".
На подготовку встречи ушло несколько дней.
Приближалась пасхальная неделя, а значит, в базилике день напролет сновали люди, большей частью монахи, незнакомые отцу Бонифацию - именно так, как вскоре узнала Ивейн, звали настоятеля. Среди стольких новых лиц хрупкий, невысокий монашек с темно-серой рясе Ordo Verbi Dei ни у кого не вызывал подозрений.
Бородатый клирик несколько дней подряд приходил к мессе, опускался на колени в дальнем конце церкви и даже не подходил к святому причастию.
Он также не делал никаких попыток приблизиться к закутанному в черный плащ принцу, который также ежедневно присутствовал на службе вместе со своим пажом, - но исподволь зорко наблюдал за ними, словно стараясь запечатлеть в памяти все детали.
На третье утро принц со своим спутником опять были здесь, но что-то в манере пажа, в том, как он нервничал и суетился, подсказывало, что у этих двоих, вероятно, есть на день и какие-то иные планы, кроме богослужения. По окончанию мессы, когда священник со служками прошел в ризницу, Ивейн неслышно двинулась по центральному нефу к королевской ложе. Джаван все еще стоял на коленях, склонив голову в молитве, но, заслышав шаги, удивленно поднял глаза на чернобородого молодого монаха, который сперва поклонился алтарю, а затем опустился на одно колено перед принцем.
- Прошу простить, что помешал, ваше высочество, - послышался его голос, - Наш отец-настоятель поручил мне передать вам этот освященный медальон и его благословение. У воина Христова должен быть такой покровитель.
И монах подал принцу какой-то серебристый кружочек. Джаван протянул руку, и тот на миг коснулся его ладони. Тут же острое покалывание предупредило принца, что необходимо сохранять спокойствие - а затем в голове его прозвучал безличный приказ:
- Ступайте в комнату священника, когда я уйду, и ждите там.