Компания пока отказывается комментировать свои планы относительно «Призрака», однако ясно, что намерения у них весьма серьезные. Сейчас они уже направили к «Призраку» несколько строительных кораблей. Также известно, что «Хейгорн» отверг предложение «Интергалактик» о сотрудничестве. Впрочем, это неудивительно, учитывая, что сумма, которую они выложили за эксклюзив, превышает сто миллионов единиц. Жаль, что кумбиэнцы не понимают: по справедливости находка подобного масштаба должна была бы стать достоянием всей Галактики. Но, как обычно, когда речь заходит о деньгах, про справедливость никто не вспоминает…
«Это верно», – подумал Квалин, переключаясь на музыкальный канал. В конце концов, он собирался отдохнуть, а тут не проходит и минуты, чтобы не натолкнуться на то или иное упоминание о «Призраке».
О нем же напоминала и штуковина в форме яйца, которую Михаил оставил себе. То ли Муравьев не заметил тогда, что он подобрал ее с пола, то ли сделал вид, что не заметил… Вот так и Квалин: то ли забыл ему об этом сказать, то ли сделал вид, что забыл. Потом, на «Устремленном вдаль», он. сам провел простейшее сканирование: «яйцо» оказалось напичкано электроникой, о предназначении которой можно было только догадываться. В верхнем слое был легкий эккумундивный экран, свободной от него оказалась только центральная полоска – ее, впрочем, как раз хватило для просвечивания. Что все это значило? Квалин собирался передать эту штуку на более тщательные исследования, когда вернется на Землю. Однако он просмотрел запись проникновения и понял, что на ней не видно, как он подбирает «яйцо», – камера в это время будто нарочно фокусировалась на мертвом Эрбрухте. Затем, по прибытии, Михаил поругался с Сундуковым – и это решило дело.
Сейчас вещица лежала у Квалина в сейфе. Перед тем как спрятать ее туда, он долго смотрел на нее с секундомером, пытаясь найти закономерность в последовательности миганий. Вспышка… три секунды… снова вспышка… полторы… теперь всего полсекунды… одна… целых шесть… две… опять две… четыре… Нет, бесполезно – Михаил решил, что если формула и существует, то она слишком сложна, чтобы человеческий ум мог ее вычислить. Но что же это может быть? Да все, что угодно – начиная от ключа к центральной энергетической установке и заканчивая, к примеру, часовой бомбой. Не совершает ли он глупость, оставляя этот предмет у себя дома? Еще и какую, подумал Квалин, пряча его в сейф.
Конечно, Михаил понимал, что его поступок – обычное ребячество. Что он просто-напросто обижен на начальство, которое подставило его и экспедицию: на командующего, на «Интергалактик», на Галактический совет – и теперь хочет досадить им хотя бы такой мелочью. «Ну и пускай, – думал он, – кто сказал, что я не имею права оставить себе что-нибудь на память о неудачной экспедиции? Еще неизвестно, как пойдут дела у „Хейгорна" – споткнутся так же, как мы, а потом возьмут да и придут к нам на поклон… вот тогда и попляшем».
Анализ результатов экспедиции поставил гораздо больше новых вопросов, чем принес ответов. Да, у Вильгельма Эрбрухта было выжжено лицо, но загадка в том, что умер он до того, как обгорел. Судя по всему, эргоник пережил сильнейший шок, от которого у него остановилось сердце. Ладно, допустим, он увидел эту тварь, перепугался ее до смерти в буквальном смысле, а потом она опалила его и исчезла. Логики в этом не видно, ну да черт с ней, с логикой.