Говорит, мы уже давно живем в конце света…
— Ну и что? С тех пор, как Леха снял свою последнюю хату, он живет не то что в конце, а еще подальше… А что там истребители снова учудили?
— Восемь аварий за один день! По телеку говорят, мэр грозится ролики запретить…
— Да ну, на фиг! Это ж бред… Это ж явно какая-то банда…
— Ну, так банду ж искать надо… Проще ва-аще все запретить и доложить, мол, меры приняты…
— А тебе Леха, что не нравится? Ну, банда, ну машины бьют, тебе и беспокоиться не о чем, машины-то у тебя нет — причем тут конец света?… Я думаю, это просто творческий кризис у тебя. Потому что пьешь нерегулярно…
— Да вы ничего не понимаете, — Леха ничуть не обиделся, — Людей с душами становится вокруг все меньше — прямо на глазах исчезают. Погодите, скоро и истребители эти покажутся детским садом…
Миха с Борисом дружно хрюкнули и «чекнулись» пластиковыми стаканчиками.
— Леха у нас романтик! — глядя на Леху, задумчиво протянула Ксюха… Возьми меня замуж, а?
Леха слегка напряженно посмотрел на Ксюху, потом вдруг улыбнулся и, обмякнув, осел в пластиковом кресле.
…— Мне пятьдесят грамм водки и «Б-52»!!! — в третий раз проорал Миха, и бармен его, наконец, услышал. Бармен был в белой рубашке, чем здорово контрастировал с дискотечной атмосферой. Но всем на это было наплевать и за выпивку охотно платили втридорого, если, конечно, не ухитрялись пронести ее с улицы в карманах, рукавах и более интимными способами. Если, к тому же, удавалось преодолеть фэйс— и дресс-контроль. Правда, и секьюрити с усталыми лицами не упускали случая произвести обыск входящих, особенно смазливых девчонок.
Музон был вполне приличный, настроение тоже ничего. Жаль, что скоро на работу.
Миха с трудом продвигался среди танцующих. Хотя и было уже около трех ночи, толпа колбасилась изрядная. Ди-джеи крутили уж на редкость монотонные миксы, и покачиваться, не выбиваясь из ритма, становилось легче. Наступало время, когда у «колбасящихся» включался «автопилот».
— На! — Миха передал банку Ксюхе и вопросительно посмотрел на Леху. Леха, пошло ухмыльнувшись, придвинул к себе пару тяжелых стаканов из-под «отвертки» и ловко провел над ними рукой. Тонкая струйка из мешковатого рукава моментально их наполнила.
…Приняв еще пятьдесят, Миха решил, что уже хватит, и пора домой. Он совершенно не представлял, каким будет сегодняшний, рабочий уже день (между прочим — первый на новом месте). Он тупо смотрел на коренастую девчушку в огромной кепке, что, не сходя с места, с маниакальным упорством дергалась уже третий час подряд.
Рядом, прямо на полу, развалилась компания тинейджеров. Как и полагается, они разливали под столиком загодя принесенную водку, но почему-то не спешили выползать на танцпол. Судя по их поведению, сама дискотека их не слишком интересовала. Это не было равнодушие той категории молодых людей, особенно южной национальности, что приходят на дискотеку исключительно с целью подцепить падкую на халяву подружку. Девчонки из этой компании также явно не относись к категории снимаемых: не было в их глазах томного изучения объекта. В них были нетерпение и жажда — но не секса. Все это показалось Михе подозрительным.
«Неужто терракт готовят, — мутно подумал он, — А может драка намечается?»…
Эм-си между тем разорялся:
— Привет, город! Сегодня за пультом для вас работают наши гости — ди-джеи из Лондона! Да-да! Вот они, смотрите! Этот косматый мьюзик-комбайн у себя на родине зовется Animal. Мы называем его просто — Зверь, потому что за пультом он просто животное какое-то, и танцпол это уже, наверное, почувствовал!
«Животное» тряхнуло гривой и принялось миксовать какую-то хитрую композицию. Звук нарастал, танцпол восторженно орал.
— А имя этого толстого лысого мальчика совершенно непереводимо, поэтому мы зовем его ласково и понятно — Боров!
Боров приветственно повел складчатой шеей и прибавил еще звука. Вокруг взревели реактивные истребители. Хрипнули колонки. Хрустнули перепонки. Стробоскоп очередью ударил по глазам. Танцпол неистовствовал.
Миха влил в себя еще пятьдсят и нетвердо двинулся в толпу. Ксюха «зажигала» в центре. Вокруг нее топталась стайка малолеток с похотливыми в ее адрес взглядами. Ксюху это не смущало, скорее наоборот.