На город ее направляет…
На несколько секунд воцарилась пауза.
— Э-э… Хе-хе… Фигня какая… Ну и где же мэр? — с обычным сарказмом, но как-то натужно спросил Борис.
Миха инстинктивно приподнялся на локте и огляделся. Леха продолжал лежать и задумчиво созерцать звездное небо.
— А мэр только что умер, — спокойно ответила Ксюха.
Новая пауза, едва зародившись, тут же прервалась громким «иком», произведенным обалдевшим от новой информации Борисом, очевидно, вместо изумленного «Как?!».
— На сегодня стадион свободен, — Продолжила Ксюха. На всеобщее «э-э-э?…» она ответила:
— Отец позвонил на мобильник, когда мы на дискотеке были. Их всех на срочное совещание вызвали. Автокатастрофа.
— Это «истребители машин»? — быстро спросил Миха, почувствовав смутное осенение.
— Да, так предполагают… А откуда ты… — слегка напряглась Ксюха, — Хотя не ясно точно… И вряд ли умышлено…
— М-да, не помогла космическая подзарядка… — неуютно озираясь, протянул Борис.
— Кому не помогла? — скучающим голосом полуспроил Леха.
— Бр-р!…Не понял. Уточни! — потребовал Миха.
— Ну, мэру, скажем, не помогла, а тому, кто заряжал…
— Все, хватит кошмариков на сегодня, — решил Миха и встал с газона, отряхивая джинсы, — сваливаем. На горшок и спать…
— Мать-перемать…— помогая подняться Ксюхе, глубокомысленно добавил Борис.
…В общем, это так и запомнилось бы просто, как забавное приключение из тех, что в изобилии приносят дружеские попойки, если бы Борис вдруг не выкинул очередную свою дурацкую штуку…
Уже уходя, он вдруг обернулся и, рухнув на колени, воздел руки к небу и неприятно серьезным голосом запричитал:
— О Великий и Ужасный Железобетон! Этой звездной ночью ты открыл свою тайную суть недостойным, и к тому же, нетрезвым, студентам и начинающим трудоголикам! Сейчас мы возлежим на твоем… не знаю чем… в час, когда ты спишь, насытившись психоэнергией неразумных футбольных болельщиков… И мы снимся тебе, как нам снятся всякие эротические барышни, и когда ты проснешься, мы растворимся, как будто нас никогда и не было… отныне мы будем верно служить только тебе, о Железобетон, потому что мы — не более, чем твои туманные сны… — и Борис рухнул лицом в траву, конвульсивно дернулся пару раз, изображая агонию. Перевернувшись на спину и приподнявшись на локтях, он с видом великого актера закинул ногу на ногу.
— Ну, как вам такой вариант?
— Эк, брат, как тебя, однако! — слегка опешив, сказал Миха. И даже Леша, остановив бесконечное бормотание себе под нос, недоуменно повернулся к Борису.
— Зачем ты так шутишь?! — загробным голосом выдавила из себя Ксюша, — откуда ты можешь знать, куда он передал твои слова?
— Расслабьтесь, чего вы на меня уставились, как Ленин на контрреволюцию? Я просто развил Ксюшину мысль. По-моему красиво получается — Великий и Ужасный Железобетон! А что, я ему теперь поклоняться буду! Футболисты ведь играют в честь него свои ритуальные игры! Прямо как индейцы в честь этих… Вицлипуцли, или там Кетсаткоатля!
— Ну, ты трепло, Борис! — покачал головой Миха.
— Дурак он, а не только трепло! — сердито сказала Ксюша, — я им про Фому, а они мне — про Ерему!…
Начинало светать, и смысл разговора растворился в наступающих буднях…
ПЕРВЫЙ СОН
— В общем, завтра в полвторого у дворца.