О болванках не забывать? отмахнулся с усмешкой Умеренков.
Нет, с железным спокойствием возразил Бутов, и тихо добавил: Там не болванки. По решению Верховного Командования это еще и первый вылет на боевое дежурство. Поэтому в нашем фюзеляже, Сергей Николаевич, не болванки, а восемьсот мегатонн в тротиловом эквиваленте.
Бортинженер сглотнул неожиданно подступивший к горлу комок, помолчал, и его пальцы, как и раньше, привычно забегали по клавиатуре пульта управления тахионным реактором
* * *
Федорович вышел в коридор, достал из пачки «беломорину». Гильза была пустой. Генерал про себя чертыхнулся и полез за новой папиросой.
Константин Матвеевич, окликнул появившийся в дверях штатский, Через четыре минуты начало основного эксперимента!
Знаю, кивнул генерал, и, погасив пламя бензиновой зажигалки, стал раскуривать непослушную папиросу.
Скорость объекта пока восемьдесят тысяч километров в секунду, они идут в сторону орбиты Марса под углом 22 градуса к плоскости эклиптики. То есть, плоскости Солнечной системы, извиняющимся тоном добавил штатский.
Я знаю, что такое эклиптика, отрезал Федорович, и нервно затянулся.
Через минуту он вновь был в центральном зале.
В принципе они уже начали эксперимент, но находятся в трех световых минутах от нас, пояснил все тот же штатский. Федорович молча кивнул.
Молодцы, по-отечески сказал он, взглянув на экран.
Три лица за щитками гермошлемов не отреагировали. Они услышат слова генерала лишь через три минуты. Еще три минуты направленный радиолуч будет нести к Земле их ответ. Пока они обменивались короткими репликами и следили за пультами. Время от времени изображение искажалось всплесками помех. Движения на экране, показывающем внутренний объем пилотской кабины, постепенно замедлялись, изображение становилось размазанным, а вместо голосов экипажа стали доноситься неразборчивые блеющее-мычащие звуки.
Сказывается релятивистский эффект, пояснил оператор, все еще опекавший генерала, Приближаются к «С» к световой скорости.
И в этот момент изображение окончательно смазалось, экран пошел рябью. Оператор схватился за наушники:
Наверное, сбой станции слежения, торопливо сказал он, обернувшись к Федоровичу, Я все сейчас выясню. «Заря 28», почему прекратили подачу информации по видеоканалу? Минутку пауза.
Это, наверное, неполадки на объекте, вновь пауза. Потом рука оператора медленно стянула шлемофон с головы, Это не связь. Это Из точки нахождения корабля идет интенсивный поток жесткого излучения, оператор вдруг совсем по-детски всхлипнул, Их нет! Их уже три минуты нет!..
* * *
Звезд прямо по курсу стало больше, и все они отливали ядовито-фиолетовым. Казалось, что светила, сиявшие на бесконечном бархатном небе, собираются медленно, но неотвратимо сползтись в одну точку на носу корабля.
Скорость двести пятьдесят тысяч, продолжаю разгон, доложил Умеренков.
Невидимый тахионный ливень пронзал тело «Смерча», равномерно ускоряя каждый атом машины и находящихся внутри космонавтов. Звезды неумолимо ползли по небесной сфере вперед. Передние горели фантастическими фиалками, последние, отстающие, все еще висящие за кормой, сияли кроваво-красным. Созвездия смешались и стали совершенно неузнаваемыми.
Скорость двести семьдесят пять тысяч.
Сергей, радар фиксирует объект прямо по курсу!
Там ничего нет. При релятивистских скоростях наш радар ничего кроме фантомов показать не сможет.
А что, Сергей Николаевич, подал голос Бутов, Вы много летали на релятивистских скоростях? Откуда у вас столь богатый практический опыт?
Уели, Анатолий Анатольевич, в тон Бутову ответил Умеренков, Ох уели! Если радар что и поймает так только нас самих, когда мы обгоним его радиолуч. Двести девяносто тысяч, приготовьтесь к прохождению «С».
Приготовиться к прохождению светового барьера! скомандовал Полуянов ставшими вдруг непослушными губами,
Сережа, объект не исчезает!
Звезды прямо по курсу все быстрее и быстрее слипались в ослепительный ком, готовый вот-вот провалиться в ультрафиолетовую часть спектра. Все трое, сидящие в кабине «Смерча» опустили светофильтры, скрыв лица за позолотой.
Триста!