Мы с Колькой переглянулись. История с купцом принимала нас в свои участники.
Ты, Ермолай, не волнуйся. Давай мы с тобой по стакашку пропустим под хорошую закусь. А потом во всем разберемся. Колька обнял купца за плечи и повел в дом.
У вас тоже пьют? С со смесью ужаса и удивления в голосе вопросил Ермолай.
Бывает. Признался Колька. Иногда даже с избытком.
А как же Он? Ермолай ткнул пальцем поверх наших голов.
Он тоже. Еще с Урала. Только с возрастом слабеть начал. Недавно посадку проспал. А так ничего. Бодрый. Все указами сыпет да окружение меняет. Охотно проинформировал я Ермолая. Теннис любит.
Это еще что за штука?
Это когда шарик через сетку со стороны на сторону перекидывают.
Зачем? Ермолай даже остановился от удивления. Неужто, на всякую ерунду у Него время есть? А кто же за душами нашими приглядывает?
Есть у него разные там службы. Они и друг за другом на всякий случай. Времена нынче сложные.
И у вас тоже?! У нас понятно война с германцем на носу. А у вас что? Мы то в молитвах поддержки Его просим, а ему, видать, и не до нас совсем?
Стало ясно, что разговор у нас шел о разных ситуациях. Ермолай все еще продолжал принимать нас за посланцев небесных, прибывших вразумить грешные души его и его собутыльников. А мы с ним вели разговор о проблемах нынешних. Еще стало ясно, теперь уже без всякого сомнения, что, спустя почти век, мы встретились с бывшим хозяином Колькиного имения. Не с духом и не с приведением, а с самым настоящим и полным сил и здоровья пропавшим купцом. Вот это чертовщина!
Постой тут, Ермолай! Мне с Михаилом уединиться надо на пару слов. Подмигнув мне, выдал Колька.
Воля ваша! Вновь размашисто крестясь, замер на месте Ермолай.
Ты все понял? Зашипел мне на ухо Колька. Он пришел к нам из прошлого. Живой, здоровый и ничуть не постаревший. Понимаешь?
Я понимаю. А он? Что-то нас за святых принять решил.
Посмотри, во что мы облачены. Человек выходит из лесу, а перед ним в ореоле яркого электрического освещения, которого здесь никак быть не должно, два мужика в белых тогах. А один из них с лысиной на голове. И зовут Николаем.
Точно. На его месте и выводов других сделать невозможно. Что делать будем?
Аккуратно возвращать его в реальное восприятие окружающего с учетом минувших за его отсутствие перемен. Решил Колька.
А как?
Как получится, Ты беги вперед, женщин предупреди, чтобы не бросились сразу удивляться. Тут осторожность нужна. Иначе отправим мужика, взаправду, перед святыми в своих грехах каяться. Тут он обернулся к купцу. Подойди, Ермолай, мне с тобой потолковать надо.
Ермолай мигом оказался рядом с ним. О чем у них шел разговор я не знаю. В это время я готовил наших жен ко встрече с представителем далекого прошлого. Они обе смотрели на меня с таким недоверием, словно слушали байки человека, только что перенесшего тепловой удар и еще не вполне вернувшегося в сознание.
Хватит заливать! Первой оборвала меня моя Нинка. Если перегрелись в бане, то не пытайтесь красиво врать! Затащили к себе какого-то актеришку. Сговорились. А теперь нам мозги попудрить решили?
А может, лишнего хватанули на голодные желудки? Вступила грозным тоном в разговор Колькина Света. Тогда мы вас быстро в чувство приведем!
Правду говорю! Все сами увидите. Только поначалу в разговор не встревайте.
Добавивший к той давнишней по нашему времени, но совсем еще недавней для него дозе спиртного, что накопилась в нем за четыре дня, поданные Николаем пару стаканов «Гжелки», Ермолай отбросил всякий страх, стал похлопывать нас по плечам и подмигивать нашим женам. Тогда-то мы и понудили его выложить все, что с ним произошло в тот-этот день.
Он действительно отчего-то решил сходить по грибы. Взять с собой кого-то отказался. Ушел один. Долго бродил. Нашел всего пару штук, когда увидел в небольшом овраге целое семейство. Пошел в овраг. Над ним висел какой-то странный сиреневатый туман, хотя день был солнечный и жаркий. Когда опустился на дно оврага и сорвал грибы, почувствовал усталость и присел на какой-то горячий камень, выступавший из стенки оврага. Тут его от жары и выпитого сморило, и он уснул. Когда проснулся, увидел, что день к ночи завернул. Заспешил назад, чтобы никто панику из-за его отсутствия не поднял понапрасну. Тут на нас натолкнулся. Понял, что много погрешил на этом свете и пора отчет давать.