Я помолчал.
И что ты думаешь об этом, Саша?
Я ожидал, что он, как всегда, скажет что-нибудь особенное, и все же был поражен, когда услышал:
Завидую тебе.
Вот как! вырвалось у меня.
Да! Нормальные люди так банальны, ограничены И я среди них.
Ну, уж о тебе этого не скажешь!
Так и я думал когда-то. А потом понял, что льщу себе Однажды душной летней ночью я вышел из дома вдохнуть свежий воздух и вдруг увидел необычное мерцание неба. Оно словно говорило мне что-то, и тогда я ощутил, что все вокруг и луна, и звезды, и падающие осколки метеоритов скрывают какую-то важную тайну, может быть, смысл нашего бытия. Я весь напрягся, как струна прежде, чем музыкант наполнит ее звуком, сейчас, сейчас, горело в мозгу, я узнаю самое главное, и в то же время чувствовал: чего-то не хватает мне, чтобы понять все до конца! И тут это острое мгновение прошло, пропало. А я, повзрослев, в какую-то горькую минуту понял, чего мне не хватало тогда капли безумия, да! той, что помогла знаменитому Джону Нэшу проникнуть сквозь границу нашего трезвого мира в другой, твой мир, Марк!
В телефоне установилась тишина.
Я ясно представил себе Сашину физиономию. Высоколобый, с запавшими всепонимающими глазами и длинным язвительным носом, он казался похожим на Вольтера в семитском варианте. Не только внешне. Идеи, которые бились в его бездонном черепе, могли прояснить многое из еще непознанного, живи он в прекрасном Ферне, а не в Офаким, где кончается цивилизация и начинается пустыня.
Да, продолжал Саша. Так я остался среди тех, кто уверен, что дважды два всегда четыре. Осужден на пожизненную нормальность! Днем сижу в конторе против унылого компьютера, а вечером наблюдаю, как мои соседи считают деньги, вырученные от продажи овощей. Скука смертная Но тебе это не грозит, Марк! Ты можешь проводить время с удивительными людьми например, с таинственным Гоголем, который, как говорили, общался с Сатаной и поэтому пережил собственную смерть, с непостижимым Врубелем, чей мозг был изломан острыми блестящими кристаллами, а там, выше, ты встретишь самых светлых безумцев: Авраама, готового убить собственного сына по слову невидимого бога, или Христа, призывающего темную невежественную толпу любить врагов наших и благословлять проклинающих нас
Саша усмехнулся, так я понял по странному звуку, донесшемуся до меня.
Послушай, Марк, а у тебя это не заразное? Я бы подскочил к тебе, чтобы поговорить по душам, как бывало, и проникнуться твоей сумасшедшинкой. И вот, представь, мы уже другие. Кто мы? Может быть, Дон Кехана с верным Санчо Панса? Мы вместе преследуем зло, бьем мерзавцев, прячущихся за ветряными мельницами и в бурдюках с красным вином вот счастье-то, верно? почти кричал Саша, а я слушал его, и слезы текли у меня по щекам
Он, очевидно, почувствовал мое состояние:
Что-нибудь не так?
Ничего, ничего, шептал я, все так
Ну, и ладно. Вот мы и выяснили кое-что. Чувствовалось, что он очень устал. И помни: мой телефон остался прежним.
Он положил трубку, и я, признаться, облегченно вздохнул, потому что мне все труднее было понимать его слова. А может быть, это была своеобразная, как всё у него, попытка выразить свое сочувствие?..
Тут дверь задрожала от мощных ударов. Боже мой, это были Дов и Довалэ!
Ну, солдат! набросились они на меня, хорошо отбивая бока. Так ты в порядке! Мы ведь сразу примчались к тебе в Тель Ашомер, но ты никого не узнавал, сукин сын. Решили, что тебе хана, а ты вон какой, только похудел сильно.
Я ничего. А у вас что? Много работы?
Да все рутина. Хотя иногда бывает кое-что интересное. Давай расскажем ему о Гвинее, а Довалэ?
Гвиане! поправил тот. Ты умрешь со смеху, они уже похохатывали, я в жизни никогда так не смеялся. Думал, меня хватит удар.
Да в чем было дело? нетерпеливо спрашивал я.
Понимаешь, месяца три назад приезжает в страну президент Гвинеи.
Гвианы, перебил Довалэ.
Ну, бросьте вы, дальше!
Тут Довалэ глянул на часы:
Господи, да нам пора обратно!
А как же Гвинея?
Гвиана! В другой раз.
Друзья, это не честно! Словно соблазнить девушку и убежать.
Что ж, старина, главное работа. Хотя знаешь что? Едем с нами, по дороге и узнаешь. Да и ребят увидишь!
Я растерялся:
Ну, так сразу!
Ты хочешь услышать эту историю или нет? Одевайся!
А моя рана? Не хочется людей пугать.