Месяца было достаточно, чтобы войти в курс дела. Сложнее всего было наладить взаимопонимание с рабочими: молодой мастер не очень воспринимался опытными слесарями сборщиками авиационной техники, где требовалось мастерство и опыт. Но постепенно и эта проблема решилась помог опыт работы до института и армия, правда пришлось перейти в общении на матерно-технический язык, иначе не понимали.
Помнится, как-то один слесарь работал с нарушением технологии, хотя на выходе деталь получалась почти такая, как нужно. Иван Петрович объяснил ему, почему нельзя нарушать технологию и к чему это может привести. Слесарь не сразу, но послушал, а уже потом в курилке сказал: «Вот ты мастер инженер, всё мне объяснил, много знаешь, но как я могу тебя уважать, если ты получаешь зарплату в два раза меньше чем я?» и это было действительно так. В СССР ставка инженера была меньше чем тарифная ставка рабочего высокой квалификации, однако, путём надбавок и премий эта разница уменьшалась.
Получалось, например, работает рабочий, повышает свой разряд и получает больше, потом окончил институт, заочно, перешёл работать здесь же инженером и стал получать значительно меньше чем раньше. Никакой логики. Конечно труд рабочего тяжёлый, но только квалификация инженеров и учёных двигает прогресс и повышает производительность общественного труда. Вдобавок, множество должностей на заводах, не требующих институтского образования, занимали именно инженеры и экономисты с высшим образованием, например тот же мастер.
Всё это явилось причиной низких темпов роста производительности труда и медленного внедрения научно-технических разработок. Проще было, ничего не меняя, делать много лет одно и то же, выполняя план, спущенный сверху из министерства. Причём план надо было выполнять ежемесячно: от этого зависят премии. И вот: в начале месяца идёт раскачка, деталей нет и работа стоит, к середине месяца начинается работа, а в конце месяца начинается штурмовщина, когда сдаётся более половины месячной продукции.
Бывало, в последний день месяца часов в 11 вечера ещё не сданы 20-30 штук изделий из 200 за месяц и все бегают от мастера до замдиректора завода, чтобы протолкнуть эти изделия через ОТК и военпреда. Наконец в полночь или даже позднее, поставлены все печати и клейма о сдаче продукции, план выполнен и у начальника цеха отмечается выполнение плана распитием спирта, который, как и в армии, предусмотрен в технологиях. Да и на участке, рабочего можно было заставить остаться сверхурочно или выполнить какую-то работу только за кружку спирта или клея «БФ». Этот клей разводили водой, добавляли соли, взбивали, процеживали, и получался вполне съедобный спиртовой напиток. Так что в процесс производства Иван Петрович вполне вписался.
Теперь о быте. Примерно через месяц после начала работы он подыскал комнату в частном доме километров за тридцать от завода там было дешевле, всего 15 рублей в месяц. Приехала жена с сыном, которого удалось пристроить в детясли, так как жена заболела и месяц провела в больнице.
Утром в 6 часов он брал малыша на руки и бежал на электричку, сорок минут езды, потом ясли и на работу. Там прокрутится весь день и в полпятого в ясли за ребёнком и в обратный путь. Потом накормить и уложить ребёнка спать, постирать детское бельё, наконец, самому перекусить и на отдых. И так месяц. Удалось найти жильё поближе, всего две остановки от завода на электричке, тоже в частном доме без удобств, но отдельно: кухонька и комната с печным отоплением.
С завода он привёз угля и дров, так и прожили зиму. Материально, конечно, было очень тяжело прожить на неполную зарплату мастера, а жена не могла устроиться на работу, без прописки. Зимой они зарегистрировали брак, у Ивана Петровича оказались сразу и жена и ребёнок и он стал просить жильё на заводе: его поставили на очередь и летом обещали комнату. Это была какая-то надежда на перемены к лучшему, и быт как бы наладился, хотя жена потом постоянно говорила ему, что всю жизнь прожила в нищете, а это одно из худших оскорблений для мужчины, что в итоге и сыграло свою роль в их дальнейших отношениях.
На работе всё шло своим чередом и достаточно успешно, но Иван Петрович уже понимал, что такая оперативная работа и с людьми не соответствует ни его характеру, ни наклонностям в общем, не по душе.
На ежедневных оперативках у начальника цеха, Ивана Петровича всегда удивляла его оперативная память. Например, без бумажки, по памяти начальник цеха спрашивает мастера, как у нас с деталью 1М1М9263184? И тот без запинки отвечает: сделали 43 штуки, 12 из них на термообработке, 15 в покраске, остальные на сборке. А таких деталей десятки и сотни. Иван Петрович мог ориентироваться только по записям в блокноте, но всего не запишешь, поэтому иногда он и путался, хотя память вроде бы приличная, но, оказывается, на заводе нужна другая. А вот посидев и подумав над какой-нибудь проблемой, он находил хорошее решение лучше многих других, бившихся над этой же проблемой.