В некоторых суждениях и оценках, содержащихся в книге, проявились колебания во взглядах Герцена. Так доверяя демагогической славянофильской критике западноевропейского буржуазного общества, он ошибочно пытался сблизить их воззрения с идеями социализма, вступая в противоречия с собственной оценкой их реакционной идеологии. В своей книге, появившейся на французском и немецком языках, Герцен обращался прежде всего к западноевропейскому читателю, ибо на проникновение сколько-нибудь значительного числа экземпляров в Россию в то время рассчитывать не приходилось. Герцен стремился опровергнуть легенды о положительной роли самодержавия, имевшие известное хождение в реакционных кругах Западной Европы, и дать верное представление о русском народе и русском освободительном движении, значение которого в то время за рубежом грубо недооценивалось
В книге Герцена заметна перекличка с вышедшей в 1849 г. анонимно в Лейпциге брошюрой М. А. Бакунина «Russische Zustande». Герцен ставил эту брошюру очень высоко Особенно близки были ему народнические идеи книги Бакунина. В комментируемом сочинении Герцен воспользовался данной Бакуниным характеристикой русского сектантства, а также крестьянского патриотического движения в эпоху Отечественной войны 1812 г.
Но в отличие от Бакунина Герцен не придаёт сектантству безусловного революционного значения, допуская, в частности, возможность и того, что оно, к радости царизма, враждебно столкнётся с революционным движением, возглавляемым передовыми людьми.
В то время как Бакунин утверждал, что в 1812 г. «вольные отряды» крестьян «громко заявляли: «Мы завоевали себе волю в бою» Герцен говорит о всенародном патриотическом характере движения
В России первыми прочитали книгу немногие представители правящих кругов, высшей придворной знати, имевшие возможность получать без каких-либо цензурных ограничений заграничные издания. С их слов судили о книге и московские друзья Герцена, полагавшие, что книга эта способна вызвать лишь новые правительственные преследования против прогрессивного лагеря, принести последнему только вред. В. П. Боткин дошёл до того, что назвал эту книгу «доносиком» Таким настроениям поддался даже Т. Н. Грановский, охарактеризовав ее в 1851 г. в полном несправедливых упрёков письме Герцену. Примерно так же оценивал книгу в 1853 г. и М. С. Щепкин Однако в письме, отправленном Герцену в августе 1853 г., Грановский признал ошибочность первоначальной своей оценки, сложившейся «под влиянием толков и сплетен о книге»
П. Я. Чаадаев благодарил Герцена за упоминание его имени в книге «О развитии революционных идей в России» Гоголь болезненно переживал критику Герценом его отступничества, как о том свидетельствуют воспоминания современников Специальным постановлением Комитета иностранной цензуры в октябре 1851 г. французское издание книги Герцена подлежало «безусловному» запрещению в России.
Глубокий интерес возбудила книга Герцена в среде молодой, революционно настроенной интеллигенции, которой она внушала веру в силу русского освободительного движения. Большое значение придавал этой книге Н. А. Добролюбов Об интересе революционной молодёжи к книге свидетельствует и литографированное издание её»191.
Отже спочатку безпосередньо присвячений декабризму та декабристам розділ книги О. І. Герцена.
IV
1812 1825
Первая часть петербургского периода закончилась войною 1812 года. До этого времени во главе общественного движения стояло правительство; отныне вместе с ним идёт дворянство. До 1812 года сомневались в силе народа и питали несокрушимую веру во всемогущество правительства: Аустерлиц был далеко, Эйлау принимали за победу, а Тильзит за славное событие. В 1812 г. неприятель вошёл в Мемель и, пройдя через всю Литву, очутился под Смоленском, этим «ключём» России. Объятый ужасом Александр примчался в Москву молить о помощи дворянство и купечество. Он пригласил их в заброшенный Кремлёвский дворец, чтобы обсудить, как помочь отечеству. Со времён Петра I русские государи не говорили с народом; надо думать, что велика была опасность, если император Александр во дворце, а митрополит Платон в соборе заговорили об угрозе, которая нависла над Россией. Дворяне и купцы протянули руку помощи правительству и выручили его из затруднения. А народ, забытый даже в это время всеобщего несчастия или слишком презираемый, чтобы просить его крови, которую вправе проливать и без его согласия, народ этот, не дожидаясь призыва, поднимался всей массой за своё собственное дело.