Завершив круг и уронив последние капли крови из сморщившегося сердца, голова повисает у дверей.
Узкий проход заполняют натыкающиеся друг на друга мертвецы. Они тянут руки, шепчут, скребутся в металлическую дверь, а все новые, хрипя, соскальзывают со стеллажей.
Адам на ощупь снимает перо, опустившееся на лоб, и садится.
Лицо его обретает нормальный вид, только глаза еще пьяно блуждают, а голова кружится.
Придя в себя, он кладет перо на прежнее место, встает, отряхивается и выбирается из зарослей. Под фонарем смотрит на часы: пять минут пятого утра.
Милицейский «уазик» мчится по прямой, как стрела, улице с бульваром посередине. Четверо сайманов, двое из которых Игорь и Андрей, цепко вглядываются в пустоту предутренних улиц.
Человек! кричит Игорь.
Автомобиль с визгом тормозит и, развернувшись, останавливается у тротуара. Сержанты, с дубинками наперевес, выскакивают из автомобиля и кидаются к длинноволосому человеку, стоящему под деревом.
Человек шагает им навстречу и кладет правую руку на грудь. Рука вспыхивает веерообразно и сержантов, и еще двоих, выскочивших вслед за ними, окатывает волна благоговенья. Роняя дубинки, они падают на колени и ползут к ногам Адама. Он отнимает руку от груди. Сейчас уже не угадаешь, где встретишь своих детей, говорит он и, наклонившись, треплет Игоря за сайманское ухо. Потом замечает огромную шишку на лбу Андрея. Где это тебя угораздило, сынок?
Разве это важно? отвечает Андрей. Я вижу вас а остальное такая хрень!
Адам хмыкает, улыбается, потом суровеет. Ладно. Хватит сантиментов. По пустым улицам носиться много ума не надо. Сейчас поедем к подвалу морга: дверь вскрыть надо
Адам открывает «дипломат» и критически разглядывает содержимое. Куча мятых денег не годится для задуманного.
Он рассортировывает купюры по номиналам, стягивает их резинкой. За вычетом серебра, меди и железных рублей, оказалось три тысячи триста рублей.
.В полдевятого утра он входит в тесный зальчик сберкассы.
В казенном помещении пусто. Две кассирши, не замечая его, встревоженно переговариваются.
.Сдав деньги и кинув новенькую сберкнижку в дипломат, он опять выходит на улицу.
Прохожие, как ни в чем не бывало, спешат по своим делам, наслаждаясь теплым сентябрьским утром.
Адаму становится скучно. Непрерывно скучая, он проходит целый квартал.
Вдруг, из-за угла, навстречу ему, выскакивает женщина в развевающемся плаще и босиком. Вслед за ней выскакивает мужчина. Он кричит. Это мистификация, Алла! Чья-то нелепая шутка, Алла!..
«Ага, наконец-то.» Адам прибавляет шагу и, свернув за угол, чуть не сбивает пятящегося на него деда, в сбитой набекрень шляпе. Рядом, в телефонной будке, какой-то губатый, поминутно оглядываясь, крутит диск. Из-за дальнего угла дома выглядывают испуганные лица. В десятке шагов от Адама, под стеной булочной, стоит лавочка. На ней, слегка завалившись набок, сидит голая девушка с распущенными волосами. Тело ее меловой белизны, рот черен. На остановке стоит пустой троллейбус, за ним несколько авто с сиротливо распахнутыми дверьми.
Адам проходит мимо обмершего губатого к девушке, заглядывает в застывшие васильковые глаза, трогает обожженный до оскала рот, отмечая за спиной шум приближающегося троллейбуса. Достав перочинный нож, он протыкает свой палец и размазывает кровь по ледяной груди девушки.
Мертвая дергается, хрипит и рывком встает с лавочки.
Водительница троллейбуса, катящегося к остановке, открывает рот и ее лицо искажает гримаса ужаса. Троллейбус с ходу врезается в другой: стоящий на остановке. Слышатся крики.
Девушка идет наискосок, через улицу, натыкается на брошеный автомобиль и обходит его, слепо шаря по лобовому стеклу, распахнутой дверце.
Адам провожает ее взглядом. Потом говорит себе. «Пора!» и, не обращая внимания на панику внутри троллейбуса, людей, пытающихся выбираться сквозь разбитые окна, водительницу, истекающую кровью в искореженной кабине, идет опять к сберкассе.
Полногрудая кассирша недовольно выговаривает ему. Вы же только что положили.
Адам ухмыляется. Мамаша, по улицам мертвецы разгуливают, а вы о такой ерунде печетесь.
Кассирша, потянувшаяся было за протянутой сберкнижкой, застывает. Это вы так шутите? спрашивает она и испуганно смотрит на соседку крашеную брюнетку. Брюнетка смотрит на Адама. Ее рот дрожит.