В поисках кайфа
Где я?
Евгений Кремнёв
© Евгений Кремнёв, 2016
Пролог
Это приключение началось в 1989 году в провинциальном городе Н.
Фамилия Коли была Адамов и кличка «Адам», прилипшая к нему с детства, заменила имя.
Живя когда-то на окраине города, и имея, вдобавок, склонность к одиночеству, он пристрастился бродить по окрестным сопкам, удаляясь с годами все дальше и дальше, и повзрослев, по сезонам, ходил, то за папоротником, то за земляникой, то за грибами, то за шиповником, а также за лимонником, калиной и прочим.
Восемь лет назад он впервые попробовал гашиш, и вектор его поисков круто изменился главной страстью стал поиск «пятаков», а другие плоды земли служили теперь удобной ширмой.
В отличие от малолеток, он был осторожен и знал меру. Круг друзей, отдававших дань зелью, был узок и жил он, как думалось, не вызывая подозрений ни стукачей, ни любопытных бабок с околоподъездных скамеек.
В обществе всегда циркулируют какие-нибудь легенды большие (если можно так выразиться), о которых знает каждый, и специфические волнующие лишь посвященных. Легендами местных любителей кайфа были заброшенные деревни. Деревни эти зарастали коноплей в таких масштабах и первобытном буйстве, что все культурные «пятаки», даже самые обильные, по сравнению с ними были детским лепетом.
Адам к этим легендам относился скептически, пока не побывал в одной такой деревне. Масштабы и нетронутость увиденного ошеломили его.
На следующий год оказалось, что деревня эта уже не тайна, и по слухам, «спалили» там кого-то, и стали туда наведываться конные разъезды деревенских, а что это такое кое-кто уже знал: в лучшем случае битье до потери памяти, в худшем ментовка и за ней «зона».
Адам ни в коей мере не относил себя к когорте камикадзе, да и серьезно на эту деревню никогда не ставил, во-первых, из-за ее удаленности, во-вторых, памятуя об изречении: тайна лишь тогда тайна, когда ее знает один, да и тот в могиле.
Два года назад он провел эксперимент, посеяв весной, в укромном месте, семена конопли, но результат был обескураживающий: не взошло ни единого кустика.
Это растение, вызывавшее в нем мистический трепет, заросли которого он чуял за версту, и которое боготворил, имело одну особенность. Оно любило всяческое дерьмо. И поэтому посадка плантации, как Адам понял позднее, упиралась в очевидный тупик: чтобы растение выросло нужно дерьмо, но все дерьмо скапливается вокруг человека и его скотины, а там трутся такие же, как он и менты. Круг замыкался и спасала только заброшенная деревня.
Часть 1
Адам сидит на лавке, дожидаясь пригородного автобуса. Рядом стоит тяжелая сумка с лимонником, ноги гудят от трехчасового лазания по крутым склонам.
Подходит дед с седым ежиком на голове. Он пьян, просит закурить. Потом садится рядом и ударяется в воспоминания «как раньше было».
Адам, вежливости ради, поддакивает стариковскому трепу, слушает вполуха, но настораживается, когда дед говорит, мол, заимка когда-то у него была: коровы, овцы, ульи с пчёлами. Все сгинуло. Все прахом пошло. Чертовщина всякая началась, то козы дохнут, то корова взбесится, то сыновья пропали. Ушли и не вернулись А че делать? Сруб разобрал продал, и улики продал, а куды их девать? дед понурился, вздохнул протяжно, Эхэ-хэ И отец мой, покойник, тама жил, и братаны его. Целый хуторок, считай, был, а теперь
Дед махнул рукой и выматерился.
А где это? осторожно спрашивает Адам.
Д-а, тама, дед неопределенно машет рукой, за Сомовым озером.
Адам лихорадочно придумывает наводящий вопрос.
А там же дорог нет!
Как так нет! А по верху! Она и сейчас, верно, есть. Заросла может. Да не-е. Угадать можно.
Это не в том распадке, где осиновая роща? хитрит Адам.
Ну-у нет! Две сосны там стоит. Лет им по триста. Да они и сейчас там стоят. Куды им деться.
А когда это случилось все? В смысле уехали вы оттуда?
Куды там уехали. Считай убежали. В шестьдесят четвертом ли-што ли!? А ну ее к едрене-фене!..
Дед после сказанного сгорбился, присмурел и на продолжение разговора не откликнулся.
Подъехал автобус.
Адам все час десять минут пути проворачивал в уме стратегию поиска.
Сомово озеро, тянувшееся под грядой сопок, он знал. И дорогу эту заброшенную, с еле заметной колеей тоже. Знал, что в первых четырех распадках быть ничего не может. Эти распадки были его открытием и тайной, и каждую осень он собирал там лимонник и дикий виноград. Дальше начиналась «терра инкогнита».