Послевоенное время
Ученья
Я как-то валерьянки много выпил
Так оттянулся больше уж нельзя
Неделю я ходил и только охал
А пузо беспокоило меня
А тут нам объявили про ученья
Сказали, расстреляют если что
А тёща привезла на взвод варенья
И получилось вновь нехорошо
Послали рыть нас ямы на ученьях
И приказали прыгать через них
Нам было всем не до веселья
И даже наш сержант совсем затих
И ночью мы умчались в самоволку
Забор под девять метров, одолев
Теперь вот уже ползаем по стенкам
И даже говорят, что есть резерв
Падаем вот только с ентой стенки
Но, тут заботится о нас сержант
С гвоздями сволочь, он кладёт дощечки
И не упасть на них нужон большой талант
Тут командир ловушки расставлял
Впредь график самоволок составляйте
Он выпороть гулящих обещал
Сержант ругался самоволке невозможно
А мы с конспектами, ловили те слова
Зато все навыки общения с противником
Теперь узнали раз и навсегда
Много погибло отцов наших, дедов
Долго те шрамы нам спать не дадут
Много погибло в те жаркие лета
Много и ныне оттуда зовут
Спят в тишине молодые ребята
К нам не пришедшие в мир и покой
Жизни прожив молодого солдата
Выйдя на смерть своей юной судьбой
Вышла на бой с ними злобная сила
Тёмной и страшной своей стороной
Та, что про жалость совсем позабыла
Будто с планеты явилась другой
Брат мой сражался на танке отважно
Бил он фашистов наводкой прямой
Многим тогда от той пушки попало
Многим пришлось не вернуться домой
Танк подожгли, и был ранен Серёжа
Выполз, вернулся, но в строй уж не встал
Так и ушёл, не прожив и полгода
И.. той жизнью.. солдат зашагал
Год не пожив, он скончался от раны
Стало одним, меньше всем молодцом
Кто до войны, строил дерзкие планы
Но улетел не построив свой дом
Мне жить за вас, тогдашних досталось
Которых, поверь, бесконечно люблю
Вырос без Вас я, и время умчалось
Но память тех дней я навек сохраню
«Орденов сегодня хоть объешься»
Орденов сегодня хоть объешься
Продают и в штуках и на вес
Специально делают невежды
Пылью, наполняя весь процесс
Их воруют, всё презрев на свете
А героев, лохами зовут
Забывая, что мы все в ответе
За коричневую тяжесть тех минут
Тогда танки под Москвой стояли
Тогда хлеб делили на ломти
Как же вы всю совесть потеряли
И бессовестной дорожкою пошли
«Аксельбант и адъютант»
Аксельбант и адъютант
Был всегда в почёте
Ныне это лейтенант
Не его вы ждёте
Я испытатель
Я испытатель, «Миг» моя стихия, я в небе ас,
летая без труда
Когда с друзьями пьём мы за Россию, ползёт слеза, горючая сама
Летит по небу строем эскадрилья и нервы наши все напряжены
Но не бывает тут и капельки бессилья, в пятёрке нашей все давно орлы
Внизу нас ждут и все переживают, все приземленья чистого хотят
Пока же смотрят смотрят и ругают, когда идём мы снова на каскад
«Два брата жили на земле»
Два брата жили на земле
Давно уйдя из жизни
Они мечтали при луне
И сбылись эти мысли
Один в горах остался жить
Спасателем на базе
Он группам помогал ходить
И был высок, как ясень
Второй же лепкой занялся
И жизнь на то потратил
В ней соразмерности ища
И умер, так некстати
Пропали слепки, маски всё
А он лежал и плакал
Подняться он уже не мог
А как вставал, так падал
Остался орден у него
За прошлое военное
И брат, но тот был далеко
Как далека вселенная
Он скульптором отменным был
Он жизнь давал скульптуре
Он горы, как и брат любил
Но предан был натуре
Мы жили вместе на Филях
Он штангеном всё мерил
Уже в болезнях второпях
И как ребёнок верил
Он тихо умер белым днём
Никто и не заметил
Вот так и мы порой умрём
С тобой на этом свете
Посвящается Голубеву Константину Моисеевичу скульптору, который мог вдохнуть жизнь в готовое изделие (скульптуру) даже великих мастеров и которого часто приглашали за этим, с чем он успешно и справлялся. Он отлично справился с заданием верховного главнокомандования по маскировке многих аэродромов во время войны за что и был награждён орденом. К.М. лепил, несмотря на болезнь до своего последнего дня, его кисти были мощны, как прежде и отличались какой-то притягательной красотой. Его последняя работа была посвящена своему лечащему врачу Травниковой это была изящно выполненная головка той почти в натуральную величину и до последнего дня он искал формулу соответствия пропорций отдельных частей головы, чтобы вылепленная голова была наиболее восприимчива глазу со стороны.