Не нужны мне неприятности с властями! Что натворил то? аль убил кого? заволновался буфетчик.
Убил! неожиданно весело улыбнулся дворник, не волнуйся! Ловят меня не поймают! Следы хорошо запутаны! Так что сооруди-ка мне, кум, на целковый ветчинки, рыбки, булку французскую, бутылку пива, да и папирос не забудь, набегался я, замерз и проголодался. Поезд то лишь через час
Но не успел отведать Степан и первое блюдо, как буфетчик встревожился:
Глянь в окно! Уж и бегут за тобой, душегуб! Уходи подобру поздорову!
Но бежать через дверь, было поздно. Степан, схватив картуз, прыгнул на подоконник, спрятался за занавеской. Застонала деревянная лестница под сапогами полицейских, дверь распахнулась, и на пороге появился околоточный надзиратель с большой, черной, гладкошерстой собакой на поводке. Пёс, вывалив язык, тяжело дышал, белки глаз налились кровью, он уже учуял преступника, и рвался на поводке вперед, скреб лапами по деревянному полу.
Всем оставаться на местах!
Шум в трактире мгновенно стих, лишь шипела под иглой не выключенная граммофонная пластинка. Собака пантерой бросилась к окну. Портьеры распахнулись, и сразу раздался выстрел преступник целился в околоточного! Но, с грохотом вывалился из его рук револьвер, а затем и сам «злодей» плюхнулся мешком на пол, взмолился:
Сдаюсь! собачку придержите! порвет, зверюга! Ай! Спасите, ради Христа! собака, вцепившись в ворот дворницкого кафтана, угрожающе рычала над поверженным противником.
Всё, ты арестован! На выход! торжественно, под дружные аплодисменты посетителей буфета, объявил полицейский.
Браво! продолжали восхищаться работой полицейских невольные зрители, Спасибо! Поймали душегуба! В кутузку его!
Господа! Должен принести извинения за доставленные неудобства, но преступник сей не настоящий, ряженый специально для испытаний полицейских собак! Ваших аплодисментов достоин лишь этот пёс! Он прекрасно справился с заданием!
И, нарочито грозным голосом, но улыбаясь в усы, скомандовал:
Взять преступника под стражу!
Уже на улице, усаживая «арестованного» под охраной на извозчика, похвалил:
Спасибо, Степан! Хорошо послужил! Держи червонец!
Рад стараться, ваше благородие! А пёс-то умный! Я полтора часа кружил, следы запутывал! Думал, не найдет, ни в жисть и квас не успел допить, как он уж тут как тут!
Треф шел по следу два километра! Мимо Черной речки, «Виллы Роде», по набережной, и вывел-таки к Приморскому вокзалу!
А что ж меня сейчас под конвоем-то?
Чтобы понял пёс не зря работал выследил, задержал преступника! Все по-настоящему иначе, вдруг разочаруется? Ловил, поймал, а преступника отпустили работать не будет!
Так, в трактире на Приморском вокзале началась удивительная карьера легендарной полицейской ищейки добермана-пинчера по кличке Треф, благодаря которому было раскрыто почти полторы тысячи преступлений, предотвращено более двухсот терактов, сохранено множество человеческих жизней
Молодец, Треф! отлично справился! лучше всех! преступника поймал, и меня от смерти «спас», спасибо тебе, пёс! вечером околоточный надзиратель Владимир Дмитриев кормил собаку в вольере питомника. Мы получили первый приз, диплом, и звание «сыскной собаки»! объяснял он Трефу.
Скоро едем в Москву! По приглашению самого градоначальника Джунковского! 150 рублей он за тебя отвалил огромные деньги! Так что служить будем в Московском охранном отделении сыскной полиции! Верой и правдой, на благо России!
Устал, поди! нежно погладил он голову пса.
Треф расслабленно прижался к ногам хозяин, коим считал своего дрессировщика. Зубастая широкая улыбка озаряла его морду. Как же он любил «играть» с Дмитриевым: отыскивать спрятанные вещи, идти по следу, приносить апорт, брать барьеры! Треф был совсем молод одиннадцать месяцев, почти щенок, и самой высшей наградой за выполненное задание, для него было не угощение, не похвала, а нежная ласка вот здесь, в вольере, когда уже никто не видит, и можно расслабиться. Вертелся обрубок хвостика, и, вывалившийся мокрый, длинный язык лихо висел в сторону, делая его суровую морду умиленной и радостной
Иди на место! Отдыхай!
Пёс послушно отправился в будку, формой напоминающую бочку. Он не роптал, поскольку привык оставаться один, с раннего щенячьего возраста.
Я, пожалуй, тоже пойду! До завтра, милый зверь!