Во-во, а я о чем говорю. Ты не думай, ты не один такой. Все себя жалеют. Все считают, что с ними поступили несправедливо. Как будто кому-то там, хирург указал пальцем вверх, вообще есть дело до справедливости.
Ильдар продолжал о своем:
Ну а разве это справедливо? Я же хорошего, по сути, хотел
Я же плохого особо и не делал. Столько запланировал: и на благо жить хотел, и людям помогать Я же, в принципе, хороший человек! За что меня убили??? За «незамерзайку»! У меня в планах, может, было даже народ за собой повести, от войн спасти! Примирение с собой подарить ты, конечно об этом не знаешь, Ильдар обратился ко мне, но это все было в планах. Понимаешь, Арсен, я же не на войну ехал, я просто торопился домой. Я не маньяк, не насильник, я даже не вор! Почему такое строгое наказание? Несоизмеримое
Я не понимаю! Так обидно. До слез.
Ильдар замолк. Видно было, что он действительно переживает: лицо его замерло, глаза потухли. Вопрос, который он задавал себе, будучи в коме, все еще оставался без ответа. За что его наказали?
Я подумал тогда, продолжил он, вот бы искупить свою вину! Если где-то был неправ, заплатить в сто крат. За один свой удар получить тысячу в ответ, но продолжить жить! Но со мной не торговались. Все сделали без моего ведома и без обсуждений со мной. Я умер
Да уж, мы о себе гораздо более высокого мнения, чем они о нас, хирург сказал это сочувствующим тоном, но вышло как-то не очень. Он это понял и попытался перевести тему:
Мне один пациент тоже рассказывал, что такое смерть. Знаете, что он говорил?
Ильдар вопросительно поднял брови, но хирургу этого было недостаточно, он посмотрел на меня в ожидании согласия на рассказ.
Так что же?
Ну и тип мы с Ильдаром переглянулись. Но хирург не заметил, он уже был увлечен собственным повествованием:
«Знаете, Евгений Геннадиевич» это я, пояснил доктор, «я понял, что смерть это лишение смысла. Когда что-то в жизни лишается смысла это сразу умирает. А тогда, в коме, когда я понял, что умер, у меня обессмыслилось все. Потому что я был смыслом и оправданием всех своих дел. Без меня дела мои и жизнь не имеют смысла! Умер я ушел смысл, умерла жизнь», хирург тонким голоском изображал речь больного, при этом театрально закатывая глаза и прижав руки к груди. У тебя так же?
Ильдар кивнул:
У меня вот, например, было столько идей, столько наработок! Ведь никто об этом и не узнает, пока не реализуешь планы. Но я умер. Не реализовал, и, значит, большая часть айсберга так и осталась под водой. Я мертвец, и никто не узнает, что было в моей голове, в сердце
Как будто и не было этого никогда Хотя для меня все это было более реальным и натуральным, чем все то, что я сделал на самом деле. Блин, как же жалко! И не себя, а планов своих, идей!.. Вот бы кому-то другому поручить доделать! Вот если б было кому передать, чтоб доделал, додумал, дожил Тогда не так обидно умирать. Совсем не обидно. Тогда вроде как и не умираешь вовсе
Тут мне снова пришлось спешно прятаться в туалете, потому что в коридоре послышались знакомые шаги нашего командира. Дверь отворилась, и раздался приказ: «Процедуры!» Потом чуть помягче: «Будем уколы делать».
Я отсиживался в туалете, но слышал, как хирург говорил Ильдару:
Ну, конечно, если бы кто-то продолжал делать то, что ты делал при жизни, то тогда вроде и не умираешь окончательно. Сам, конечно, умираешь, но все равно не так обидно, наверное. Потому что ты должен быть спокоен, так как знаешь, что не зря все это, не просто все исчезло и обнулилось. Нет, что-то твое продолжается, развивается и будет без тебя жить и расти дальше. А умер так умер: что ж, со всеми бывает рано или поздно Но когда ты умираешь и некому дело твое продолжить, мысли твои додумать, слова твои досказать, то тогда, наверное, очень обидно.
Да, задумчиво продолжил Ильдар, все это остается в твоей мертвой голове, и никто оттуда уже не вытащит. Знаете, Ильдар говорил сквозь зубы, видимо, в этот момент именно ему делали укол,
я представлял себя айсбергом, большим, потому что я сам вижу ту часть, что под водой. Но когда умираешь, то понимаешь, что все, спрятанное под водой, там же и осталось. И на самом деле ты всего лишь жалкий комочек льда
Эй, полегче! раздалось из палаты, это был хирург. Ты, мать, хоть для приличия в вену меться, а то тычешь с размаху куда ни попадя. Я ж не подушка для иголок. И откуда вас только берут таких