Съезжая с очередного увала вниз к ручью, мы вдруг словно натыкаемся на невидимую преграду. Яростно рыча, машина вращает гусеницы, но мы не сдвигаемся ни на сантиметр. Вращает в обратную сторону ноль. Заглушились.
Угрюмые, спрыгиваем на землю, расквашенную, чавкающую под сапогами. В немом оцепенении созерцаем сцену: точно жук-землерой, вездеход носом зарылся в грунт. Точнее, в бурую тестообразную глину, покрытую сверху предательской щеточкой ярко-зеленого мха и пучками травы.
Плывун, коротко комментирует ситуацию вылезший из люка Михалыч. Это самое херовое, ёлкина мать
Хуже того: это не просто глина, а глина, нашпигованная валунами и обломками камней, которые, забиваясь между катками и гусеницей, грозят порвать ее.
Случившееся не умещается в сознании: увязнуть не в болотистой тундре, а в горах! Абсурд.
Что делаем? Разгружаемся? энергично восклицает Глеб, и я ужасаюсь такой перспективе.
Ослабим гусянки. Будем откапывать, вытаскивать камни. Попробуем подкладывать ваши бревна, й-й-ёлкина
Достаем лопаты; переворошив, частично сбросив на землю наш груз, добираемся до бревен, предназначенных для растопки печек.
Дождь. Нескончаемый садистский дождь. Застывший, словно навсегда вросший в землю силуэт вездехода. Серые, шатающиеся, похожие друг на друга фигуры коллег. Лица уже не просто хмурые, а мрачно-ожесточенные. Ковыряем вокруг вездехода полужидкую глину, которая тут же снова оплывает в канаву, а вслед за ней и мы. Хочется упасть в эту грязь и не шевелиться. Подсовываем под гусеницы бревна, крупные валуны. Вездеход рвется то вперед, то назад, но, похоже, только сильнее погружается в трясину.
Обступившие нас горы, чудится мне, взирают на нас без малейшего сочувствия, скорее даже злорадно. Вездеход стоит, время стоит, идет лишь дождь да мы, покачиваясь, откинувшись назад и широко расставляя ноги, таскаем устрашающие валуны.
Как бы я хотел, чтобы это был сон. Если бы это был сон, то рано или поздно ему пришел бы конец. А это, я не уверен, что когда-нибудь кончился.
В неприютной тьме, спотыкаясь, несколько раз перепутав стойки, собираем кое-как каркас, натягиваем на него пластиковую оболочку, втаскиваем печку, мешок угля.
По всей палатке висят на шнурах мокрые капающие шмотки, на раскалившейся печке шипит кастрюля с водой для макарон. Ничего, живы пока.
У нас же есть заяц, вспоминает Сергей. Давайте сварим, раз уж убили.
Да ну его! Не охота возиться, мямлит кто-то. Его еще искать надо.
Тушенку откроем, быстро куснём и спать, решает главный.
Закрываю глаза и вижу всё то же камни, бревна, дождь
3
Камни, бревна, дождь Глинистая жижа, хлещущие по спине и голове струи, рев двигателей отчаянный рев попавшего в западню зверя. Дрожа от натуги, вездеход сдвигается на полметра, после чего мы выворачиваем ломами ушедшие в плывун бревна позади него (те, что не совсем утонули) и переносим вперед.
Я вообще-то не нанимался на такую работу, швыряя лопатой грязь, отплевываясь от дождя, приподнимает злое, забрызганное глиной лицо студент Ленька.
Никто не нанимался, рычит Никита, с упорством Сизифа подкатывая снизу неподъемную глыбу. Результат многочасовых нечеловеческих усилий наш броневик на пьедестале из двух гряд камней.
Памятник самому себе, устало острю я во время короткого перекура.
Что дальше-то? как на врагов скалится на водителей Антон.
Что дальше Дальше так и мостить до самого ручья. Авось выскочим. Другого не дано. Или второй вездеход вызывать.
Со вторым ничего не получится, отрезает Глеб.
Вот уж действительно круто!
Кто-то из вас, ребята, прогневил бога тундры, не иначе, бросает на нас недружественный взгляд Михалыч, забираясь в кабину.
Зайца не надо было убивать, вот что, серьезно высказывается Сергей, но его не понимают.
Не надо было расслабляться, по-своему судит Глеб. Мне в первую очередь.
Камни, бревна
Не верю. Не могу поверить мы в русле ручья. Едем! Клацают под гусеницами голыши, плещется внизу вода. Если это сон, то пусть он длится дольше.
Всё же приходит пробуждение в виде каменных кабаньих туш, нагло разлегшихся поперек русла.
Вода стекает с них зачаточными водопадами. Железная наша махина, взмучивая воду, разворачивается на девяносто градусов и начитает осторожно вползать на откос. В глазах у каждого мольба. Выше, выше Уже достигли верхней относительно ровной террасы Ну! Теперь чуть подальше от края!..