Андрей Драгунов - Подробности стр 2.

На клумбе снег. Начало января.
Последний раз такое видел в фильме
ещё советском, где не говорят,
а что-то шепчут главной героине,
одетой в чёрное, а, впрочем, не понять
по чёрно-белым кадрам цвет одежды,
но у фантазии работы не отнять
и вымысел у зрителя, как прежде,
додумает картину. Белый цвет
всё уравняет. Всех, на самом деле.
До времени состарившись, букет
на клумбе расцветёт опять в апреле.
Но нынче снег и на исходе дня
уже не видно ни земли, ни неба.
И среди снега свет от фонаря,
как бледная луна после обеда,
когда не видно вовсе ничего
из-за снежинок, будто из-за шторы,
когда луна печальное пятно 
единственный предмет для разговора

В комнате тихо, темно  не включен свет 
неба достаточно в форточку, сквозь занавеску.
Через стекло процеженный  в чём секрет 
он занимает в доме любое место,
где по углам, не дальше длины руки,
прячутся тени, пережидая вечность
в этом пространстве, как на краю реки,
чтобы не сгинуть раньше, чем будет встреча
с оригиналом, чтобы в последний раз
сверить по памяти  как там оно случилось,
перевести в чернила простой рассказ 
так, для истории и чистым листам на милость.
В комнате тихо. Слышно, как тает снег 
в мёрзлом пейзаже это почти спасенье.
Смяв под собой пространство минувших лет,
только вода способна на отпущенье
старых грехов Зима на исходе дня 
всё, что осталось  это считать убытки
от преждевременной оттепели января
и продавать прохожим ещё открытки
с видами зимнего города, что теперь 
только история и не найти сравненье
с оригиналом, прибавив к числу потерь
«мокрую коновязь пристани» и везенье.

И. К.

Дворник чистит асфальт, замурованный намертво в лёд,
расчищая дорожки вдоль дома, от края до края.
Ко всему добавляется смешанный с грязью помёт,
что оставила после себя голубиная стая 
в назиданье потомкам, должно быть, и этим местам,
что совсем непригодны для жизни, как это ни странно 
сколько времени город стоит, что, наверное, устал.
И устало глядит на ворота с упорством барана.
Дворник мусор сгребает, оставшийся с ночи вокруг 
«в Рождество все немного волхвы» и несут кто что может.
Только вот ожидаемый долгие месяцы друг
невозможен у ёлки с дарами, увы, невозможен.
Он, конечно, вернётся когда-нибудь в эти места.
С голубиною почтой, возможно, иль просто приедет
на каком-нибудь поезде, если найдутся места
и окажутся не душегубами рядом соседи.
Но покуда сметается всё, что смогли принести.
Дворник чистит асфальт, согреваясь лопатой и матом.
И негромкою просьбой кого-то от смерти спасти.
Вариантов немного и выбор, увы, небогатый.
И уже рассветает, и смятые за ночь черты
появляются в окнах, в уме проверяя потери
за прошедшую ночь. Одиноко глядит с высоты
та одна, что в исход положительный верит.

Время окаменевшей воды и заснеженных статуй.
Кажется, что и не выжить в такую пору.
Слух пропускает шум сквозь густую вату
снежного облака, им заполняя норы,
т. е.  пространства между листом бумаги
и застеклённым глазом, опричь очками,
что холодеют так же от мёрзлой влаги,
как если бы лёд крошился, как хлеб  руками!
Время, когда ворона не скажет имя.
Кар прозвучит, как выстрел из старой пушки,
т. е.  не так, как раньше, когда другими
были герои сказки с лесной опушки,
где коротают время  иначе  вечность,
снежные статуи, слившись уже с пейзажем.
Чтобы не стать посмешищем  прячут нежность
под покрывалом и под сугробом даже.
Время, когда сохраняешь тепло в ладонях
только посредством голоса, выдыхая
шум из гортани. Время, опять, сегодня 
только возможность выжить за белым краем.

Мы дышим тем, что выдыхает лес.
И даже больше  облака над лесом
способствуют, чтоб кислорода вес
удельный был на уровне процесса,
определённого природой и людьми 
вторыми меньше  торжество прогресса 
не в этом варианте. Соловьи
куда полезней в тихой жизни леса.
Вообще  в пейзаже. Мыслимый простор
поверх деревьев повергает в драму 
предельного внимания в упор 
с той стороны небесного экрана.
И сцеженный по капле кругозор
сквозь облака, висящие над лесом,
сместив к опушке видимый простор,
стремится вдаль, но так  без интереса,
поскольку всё, что сохраняет глаз 
из видимого  только половина,
и то  не лучшая, как видимо сейчас,
когда пространство  белая равнина,
и с неба сыпет, как последний раз,
деревьям дав возможность не замёрзнуть,
не сгинуть  в сумме. Привыкает глаз
сверять происходящее по звёздам,
по их отметинам в заснеженном лесу 
опять упала  видимо, замёрзла,
став лишней, как соломинка в глазу,
что портит зрение, но выглядит серьёзно,
как и положено, наверно, наверху.
Неведомо откуда долетает
застрявшее в безвременьи ку-ку.
И лес, уснув под снегом, продлевает
звучание  куда-то меж ветвей.
Должно быть к звёздам, что ещё на небе.
И, до весны заснувший, соловей
досматривает сны о белом хлебе.