Коллектив авторов - Над условной чертой горизонта стр 3.

Тебе под силу жизни их ломать
Тех, что в сердцах оружием бряцали.
Но ты, как бессердечный дипломат,
Жонглируешь сражёнными сердцами.

И каждый ходит лёгок и лучист
И празднует своё единовластье.
А ты, жестокий логик и логист,
Для всякого найдёшь и час, и счастье.

Как бабочек, прокалываешь, жжёшь
И сушишь. Без возможности реванша
Играешь с ними в длительную ложь,
Азартная скупая донжуанша.

А бабочки слетелись на ловца
И сохнут на игле в лучах светила.
Зачем тебе их мёртвые тельца,
Когда ты и живых-то не любила?

Поссорились так глупо из-за быта.
И будь неладна раз неладно сшита
Моя с тобою жизнь! Гнездо не свито
Течёт, как сито,

Сырым осенним днём. А что в метели?
В другую жизнь из птичьей мы влетели,
Где вместе нам не выжить в чёрном теле.
Скажи, не все ли

Я способы создания уюта
Перебрала, но стынет почему-то
Очаг наш, и сквозит ночами люто.
И я бегу.

С седьмого неба до седьмого пота.
Не спеться птицам разного полёта:
Тебе бы лебединого кого-то,
А мне ку-ку.

Хочешь, буду тебе сестрой
В том краю на краю земли.
Лишь бы мы с тобой так устрой
Целоваться бы не могли.

Хочешь, буду тебе чужой
В той стране, где и враг родня.
Но, смотри, не криви душой:
Не люби, не ревнуй меня.

Только песня как мир стара
И заношена, как мошна.
Миленький! Я ничья сестра
И кому не нужна жена.

Прозрачен наш осенний Петергоф.
Английской речи, сутолоки, плеска,
Шутих не слышно, шороха шагов.
А мы шумим безудержно и дерзко.

Что осень нам? Прищурившись слегка,
Играя и любуясь этим светом,
Жить так светло и весело поэтам!
И вместе нам не больше сорока,
Когда бы мы задумались об этом.

Надежде Июневой, девочке, найденной в кусте сирени, приёмной дочери Александра Штиглица и супруге Александра Половцова

Июньская девочка, что весела и нежна,
Надежда июньская. Из-под отцовского крова
Была по наследству, бесценная, передана
Из рук одного Александра ты в руки другого.

Надёжные руки, которым поддержка одна
Потребна: твой взгляд, твой кивок,
                                                   одобрительный возглас.
Ты только люби их, ты будь весела и нежна,
Храни эти души, куда ты нечаянно вторглась.

И два Александра сияют десятками лет,
Могучи, что скалы, и ты лучезарная между,
И строят, и жертвуют, веря в твой нежный привет,
Надеясь: хотя бы твою оправдают надежду.

Ты был так нескладно высок и не в меру смешлив.
Не верю, что даже и смех этот канул в залив.

Не верю, что властен над Борей балтийский борей,
Схватившийся вдруг с капитаном командных морей.

Из той черноты чёрным глазом мигни, не молчи:
Какие там в моде всё те же ли?  нынче мячи,

Всё так же ль боятся подачи твоей, как огня?
И кто там пасует на «взлёт» тебе вместо меня?

А пятеро нас по-сиротски остались играть,
А в зал на пылинках спускается солнце опять,

В беззвучной безмерной улыбке спускается вниз
На то, на пустое, блестящее место, Борис.

Едва оттолкнувшись от пола, возносится ввысь.
Уже улетаешь? За нас, за земных, помолись.

И скоро ты снова сумеешь команду собрать:
Полвека не больше и будем все вместе опять.

Поздно. Порознь. Проще брось же
Притворяться: мы не любим.
За мои романсы больше
Не бросай монеты в бубен.

Будет. Будущие будни
Без тебя уже маячат.
Из своих паучьих пут не
Отпускаешь жаден, значит?

Сжалься. Новым следуй устьем,
Словно ялик независим.
Только всё же вечер грустен
Без твоих обидных писем.

В детстве снега было много, много.
В декабре мы вылепили крепость.
Рассудили: на крутой горе пусть
Высится огромна, круглобока.

Каждый день мы думали с тревогой:
Как там крепость? Каждый день мы шли к ней.
И она от новогодних ливней
Весь апрель не делалась пологой.

Всё никак не выбраться в тот лес нам,
Всё не выбрать день, погоду, повод.
 И зачем?  подсказывает опыт.

Каждый занят нужным и полезным.
Главное, что снега стало мало,
Кажется, почти совсем не стало.