Как вы с Андреем там, в горах? с заботой спросила мама. Может быть, вам трудно? Как вы справляетесь со всем?
Все хорошо, мамочка, не беспокойся обо мне!
А чему Андрей тебя учит, сынок?
Многому, мама, очень многому!
Амон-Ра не смог бы рассказать и объяснить маме, чему его научил Андрей. Ведь он научил мальчика таким вещам, о которых в Городе никто не знает и даже не подозревает об их существовании. Вот, например, сейчас Амон-Ра разгадывает тайну своего камня-письма, но как об этом рассказать? Есть вещи, о которых, как наставлял Андрей, пока нельзя говорить, ибо это тайна. Очень трудно вот так сразу, на улице, рассказывать маме о том, что он уже познал. Поэтому Ра ответил маме коротко:
Расскажу, мамочка! Только потом, сейчас не могу!
Дети, перебивая друг друга, рассказывали своим мамам, как летали в небе Амон-Ра и Саломея. Но мамы, конечно же, смеялись: «Хватит вам, говорили они, глупостями заниматься, вы ведь уже большие!» И чем больше горячились дети, чтобы убедить их в правдивости своих рассказов, тем больше тешились взрослые:
Значит, они летали в воздухе? У них что же, крылья выросли, как у птиц? И они летали на этих крыльях? дразнили они детей.
Да, да, летали! разозлилась одна девочка. Не хочешь верить, ну и не верь! А они все равно летали в небе!
Мама же Саломеи забеспокоилась: не заболела ли девочка новой болезнью, и что это у нее за причудливые видения?
Пошли домой, доченька. Дома обо всем расскажешь, и о полетах тоже уговаривала она Саломею.
Девочка подбежала к Амон-Ра и, глядя в его глаза, тихо спросила:
Когда ты еще придешь? Когда мы еще летать будем?
Она поднялась на цыпочки и поцеловала его.
Приду, приду обязательно! пообещал мальчик.
Мама взяла Саломею за руку и повела за собой. Амон-Ра долго смотрел им вслед, пока они не скрылись за поворотом. Остальные женщины вернулись к своим заботам, они взяли кувшины с водой и пошли домой, за ними убежали и две девочки. Мара стояла рядом с сыном и с нежностью смотрела на него, потом сказала:
Пойдем домой!
Нет, мама, я должен уйти!
Мара погрустнела. Она очень надеялась подольше побыть с Амон-Ра, ведь он не так часто приходил к ней, как этого хотелось бы.
Ну, останься на ночь, сынок! Когда ты еще доберешься до пещер, ведь ночи сейчас безлунные, а уже стемнело! уговаривала Мара.
Амон-Ра задумался. Ему захотелось посидеть рядом с мамой, уткнувшись в ее теплые, добрые руки лицом. Но сердце мальчика подсказывало, что надо спешить к учителю, что Андрей давно его ждет. Амон-Ра поцеловал маму в щеку и ответил:
Нет, мамочка, я должен идти. Андрей давно ждет меня, он не говорил, что я могу остаться.
Мара опять прижала сына к сердцу.
Раз так, то иди, сынок. Но будь осторожней! Амон-Ра обнял мать и пошел по улице, Иорам последовал за ним. Глаза Мары, полные любви, провожали удалявшихся мальчиков.
Амон-Ра и Иорам некоторое время шли молча, первым нарушил молчание Ра:
Иорам, чувствую, ты мне хочешь что-то сказать! обратился он к своему спутнику.
Возьми меня с собой! Возьми к Философу! с мольбой в голосе попросил Иорам.
Я не могу дать тебе ответ, надо спросить у Андрея, ответил Амон-Ра. До свидания, Иорам!
Иорам проводил Амон-Ра до окраины Города. Было уже совсем темно, и Ра сразу исчез из виду. «Как же он доберется до пещер в такой темноте? подумал Иорам. Неужели он не боится зверей?» Но Иорам не знал, что свой комок страха Амон-Ра давно погрузил в морскую пучину.
Глава 11
У Андрея горели свечи, он что-то писал. Услышав звук шагов, Андрей вышел на площадку с зажженной свечой.
Ты опоздал Как же ты шел в такой темноте? заботливо спросил он своего ученика.
Амон-Ра улыбнулся учителю и быстро заговорил:
Андрей, твоя мазь сотворила чудо!
Подожди, не спеши. Давай сначала войдем в пещеру, посидим, а когда ты отдохнешь, то расскажешь мне обо всем по порядку, остановил учитель мальчика.
Хлеб, сыр, молоко и фрукты вот всё, что составляло ужин Андрея и Амон-Ра. Они быстро поели. Амон-Ра не терпелось поскорей рассказать учителю о том, как он сумел исцелить с помощью волшебной мази разодранные колени Иорама и обожженные руки Захария-мастера. Мальчик говорил быстро и восторженно, но при этом не забывал описывать даже малейшие подробности прошедшего дня.