Михаил Гарцев - Мне есть что предъявить стр 6.

Гроздья гнева свисают,
ядовитые спелые гроздья.
Молоко прокисает,
но незыблем семейный уют.
Ты меня не бросаешь,
только крепче сжимаешь поводья.
Я тебя не бросаю,
хоть свистит надо мною твой кнут.

Птица-тройка домчится
по тернистым путям мирозданья
до последней страницы 
где готовится Праведный Суд,
и сполохи зарницы
в небе высветят суть Предсказанья,
и горящие птицы
с Саваофа десницы вспорхнут.

Всё, что сделал я в жизни,
посвящаю единственной в мире
и родимой отчизне,
от опричнины спасшей меня.
Не забудьте на тризне
в мою честь в затрапезном трактире
вспомнить недругов-слизней.
Я простил! Их ни в чём не виня.

Я тебе присягаю
средь икон, подойдя к аналою.
Моя вера нагая 
за отчизну. Храни её Спас.
Весть  с амвона благая:
наши души не станут золою.
И, как солнце, сверкая,
светит и-коно-стас c верой в нас.

Реальное непостижимо,
но сон, фантазии, игра,
порой, нам представляют зримо 
во что мы верили вчера;
а то, во что сегодня верим,
вдруг нам предстанет в неглиже,
и тайные раздвинув двери,
вплотную подойдёт к душе.
Архетипическое рядом:
неясных смыслов слышим речь 
из шифров, символов тирады 
мы их должны понять, сберечь.
Мы их должны очеловечить,
наполнив вечное собой,
идя на зов неясной речи
той первобытною тропой,
которой пращуры ходили.
Инстинкты надо подкормить
Проносятся автомобили
взыграла кровь, прибавив прыть.
С сигарой сидя в грандотеле,
роскошно прожигая жизнь,
мы вдруг услышим птичьи трели,
увидим солнце, неба синь.
И мы поймём: вся наша драма
в том, что роднее нет земли 
где нас вынашивала мама,
где нас любили, берегли.
За отчий край свой, за отчизну,
как в омут с берега нырнув,
солдат готов расстаться с жизнью,
мгновенно, глазом не моргнув.
Мы все  солдаты, неконфликтны,
реликты чтим своих торжеств
И это главные инстинкты
всех человеческих существ.

Смута царит на Руси, подрывая основы
существованья, и хочется плакать от боли.
В этом вертепе для каждого выбраны роли.
Минин с Пожарским встают  непреклонны, суровы.
Гришка Отрепьев играет в Кремле в подкидного
или с поляками квасит на шумном застолье.

Мнишек Марине своя уготовлена ниша.
Бабы  они закулисье мужицких амбиций:
будь ты плебей или даже известный патриций.
Стимул первейший, согласно учению Ницше, 
это любовь. Обозначена, видимо, свыше
женская роль всех народов, времён и традиций.

Нелегитимность царя  как истоки конфликта
гнева народа с коварством беспомощной власти.
Мор наступает, а также другие напасти,
но пробуждаются в недрах народных реликты,
сгустки энергий, презрев человечьи инстинкты
самосохранности, пассионариев касты.

И ополчение первое  это предтеча
славных побед, где Пожарский и Минин  герои.
А Ляпунов был победы не меньше достоин,
но был своими зарублен, заманен на сечу.
Помня о нём, мы зажжём поминальные свечи,
чарки наполним июльскою душной жарою.

«За ляпуновых, отмеченных в предков Завете!»
Тост прозвучит наш за тех, кто старался во благо
родины, утром собравшись под прадедов флагом,
не сомневаясь, уйдя с ополченьем в бессмертье 
тех, кто в Завет не попал, но за всё был в ответе,
канул в забвенье, но родину спас от варягов.

Батилл, надвигаются галлы,

ты, главное влаги налей.

Богемы шальная пирушка 
забористый всплеск бытия.
Упругого всхлипа хлопушка
поднимем бокал за тебя.

Набор полновесный эстетства,
сменяется Шуберта звук,
и жизни расхристанной действо
ткет тонкую пряжу паук.

Конструкций холодных, астральных
жемчужные нити висят,
и правит всем миром вербально
расчетливый пылкий кастрат.

Зарделась от гордости муза,
попав на само острие,
почтенные члены союза
ласкают вниманьем ее.

Что мне горевать на досуге?
Я музу в охапку ловлю.
Хлопушками всхлипов упругих
в небесные сферы палю.

Среди ожерелий астральных,
среди ожирений любви,
средь буйства энергий витальных,
черпающих силу в крови.

А где-то вдали, на востоке
встает голубая заря.
Земли животворные соки,
усталому миру даря.

Стихает ночная пирушка,
светлеет ночной небосвод,
валяется где-то хлопушка.
Усталая муза встает.

Идет величаво и прямо,
и смолкнет любой вития!
В глазах ее терпкий и пряный,
загадочный смысл бытия.