Ты действительно этого хочешь?
Девочка тряхнула русой головкой.
Конечно!
Демиург трижды ударил тросточкой о мрамор перехода. Откуда ни возьмись, в воздухе закружились снежинки, одна из них упала ему на нос и еще две на макушку. Он повернулся и пошел прочь.
Уже спускаясь по лестнице на платформу, он вдруг остановился. А почему, собственно, все обязательно должно кончиться скверно? Может быть, на одном из концертов она встретит прекрасного молодого флейтиста, они полюбят друг друга и вместе напишут миллион гениальных произведений, от которых на сердце станет светло. И демиург рассмеялся, кружась по пустой платформе. Конечно, все будет хорошо! Непременно!
В переходе звучало танго. Близился Новый год.
Диалог
Ребенок сидел на краю обрыва, свесив ноги. Внизу, далеко в туманной бездне, плескалось огромное море и тянулось до самого горизонта. Волны накатывались на берег и расшибались в тысячи сверкающих капель.
Здравствуй, бездна! закричал он, наклонившись вперед, и без отрыва смотрел в нефрито-бирюзовую гладь волн.
Привет тебе, песчинка! ответило огромное море.
Скажи, почему ты все время бросаешься на скалы, хотя знаешь, что волны твои разобьются? спрашивал изумленный ребенок.
Тебе не понять, песчинка прошумело в ответ огромное море. Я такое обширное. Мириады волн я храню в себе. И если ничтожная толика их разбивается об утес, на котором ты сидишь, то это ничто в сравнении с моей мощью.
И ребенок оторвал взгляд от бездны и задумался. Он поднял голову и посмотрел в широкое небо. Небо переливалось серебристо-голубым куполом и казалось таким близким и таким далеким.
Здравствуй, великолепное небо! воскликнул ребенок, полный восхищения.
Здравствуй, пташка, отвечало небо, и в голосе его слышались и громовые раскаты, и птичьи трели.
Ты такое красивое! восторгался ребенок.
Я знаю, гордо отвечало небо. Я ведь такое высокое. Люди, звери и даже птицы не могут достать до меня. Я глубже и бездоннее самого большого моря
«Какая холодная красота,» подумал ребенок и подошел к краю. Там, далеко впереди, между перломутровым небом и лазурным морем носились большие белые птицы, вспыхивая колокольчиками в воздухе и падая каплями на воду.
Здравствуйте, чайки! позвал их ребенок.
Птицы сперва, казалось, не услышали, но вдруг повернули в его сторону, подлетели и закружились над его головой.
Здравствуй, маленький человек! наперебой загалдели они, так что ребенок даже прикрыл ладошками уши.
Милые чайки, взмолился он наконец, расскажите мне, что вы видите и чувствуете, когда парите над бесконечной водою? Каково это летать?
О, великолепно! Изумительно! Очаровательно! снова закричали чайки. Полетели с нами! Ты все увидишь сам! Там, за горизонтом столько чудес!
Но у меня нет крыльев, разочарованно и грустно проговорил ребенок. Я не умею летать.
Чайки сразу прекратили свой базар и, быстро потеряв всякий интерес к ребенку, разлетелись по своим делам. Ребенок опустил голову и тихонько произнес:
Здравствуй, утес.
Но утес молчал и даже не пошевелился.
Здравствуй, утес, повторил он уже громче, но снова ответом ему было лишь молчание.
«Наверное, не услышал, подумал ребенок, или спит.» И, огорченный, побрел прочь с утеса. Хотел было поговорить с солнцем, но оно вдруг почему-то закрылось тучами и вскоре его совсем не стало видно. А ребенок все брел, склонив голову, обратно, когда неожиданно на пути ему попался высокий курган. И он поздоровался, скорее из вежливости.
Зравствуй, прогудел в ответ курган, хорошего тебе дня.
Ребенок в удивлении остановился.
Спасибо, произнес он. Мне еще никто сегодня не желал ничего хорошего, и он решился спросить: Высокий курган, скажи, зачем ты стоишь здесь, посередине равнины?
Потому что я хранилище истории. Люди насыпали меня, чтобы сохранить память об одном их них. Они любят и помнят его и хотят, чтобы другие тоже любили и помнили. Это значит, как говорят люди, он оставил о себе добрую память.
А я? Я могу это сделать? быстро спросил ребенок. Что мне делать, чтобы меня тоже любили и помнили?
Это очень просто, прошелестел курган шепотом ветерка, вот, возьми хотя бы эти цветы.
Ребенок огляделся и, к удивлению своему, заметил, что вся земля вокруг пестрела большими яркими цветами: желтыми, голубыми, белыми Ребенок стоял сперва, сраженный их красотой, а потом кинулся их собирать. Вскоре он набрал их столько, что едва был виден за огромным букетом.