«Если наступлю на мертвяка, сразу помру со страха. Их тут много должно лежать» подумал Векша. От этой мысли его колени затряслись. Под ухом застрекотали цикады, отчего стало еще жутче. Млея от страха, Векша наощупь добрел до ближайшей избы. «Это дом Наровицы, Кущиной вдовы» прошептал толстяк и оробел от звука собственного голоса.
Внезапно от пришедшей в голову догадки Векша остолбенел. Вони не было. «Нелюди все село порубали. Никого не оставили. Тут лежать все должны. А запаха мертвецкого нет!» От этого ему стало не по себе еще больше.
Нащупав дверь в избу и открыв ее, Векша осторожно засунул голову во мрак пустой хаты и принюхался. Ничего, только плесенью пованивало. Переступая порог, подумал Векша и о том, что в ночном сыром воздухе даже гари не чувствуется. «Чудеса какие Надо будет утром пойти дядю с тетей похоронить с честью. Да и всех соседушек, кого найду» пронеслось в голове. В полном мраке он со скрипом затворил дверь и, нащупав засов, опустил его. «Все, добрался!» подумал он.
Ни зги не видно. Только в дальнем углу избы из небольшого окошка пробивался хилый лунный свет. У Кущихи Векша бывал не раз, когда посылали его за медом, поэтому расположение предметов в горнице он знал хорошо. «По правую руку от меня столешница дубовая, дальше пройти печь с очагом. Вот туда мне и надо».
Печке вдовьей вся деревня завидовала. Покойный Куща был справным мужиком. Все в его руках становилось ладным да полезным. Потому и печь он сделал особую с очагом-камином. Все селяне ходили поглазеть на искусную работу. Говорили, что такую диковинку Куща у гномов в Ключене высмотрел.
Шажок за шажочком пробираясь к печи, Векша ощупывал пустоту, натыкаясь руками то на поверхность стола, то чувствуя под ладонью стену. «Мора, помилуй, не дай напороться на мертвяка. Наровица, миленькая, пусть тебя здесь не будет» дрожал Векша. Ударился лбом о горшок, что висел на потолочном крюке, зашипелся и выругался. Все, вот и печка. «Теперь надо огниво раздобыть. Куда вдовица его запропастила?» Векша лихорадочно ощупывал предел печи. Чем дольше он находился в полной темноте, тем страшнее ему становилось. Сердце гулко стучало, а низ живота подозрительно сводило. Подкрадывалась паника.
Есть! Найти очаг было легко; в нем уже были сложены щепы. Пару раз лязгнув кремнем о кресало, мальчик радостно воскликнул. А вот и искра! Спустя несколько мгновений маленький огонек с тихим треском радостно набросился на пыльные щепки.
Горница тускло осветилась. Однако даже этого было достаточно, чтобы сердце перестало стучать, как молот о наковальню. Векша ощутил почти что счастье. Опустившись голой задницей прямо на пол, напротив весело разгорающегося огня, он подкинул пару чурок и протянул озябшие руки к пламени. Тепло обволакивало его, а от мокрой кожи пошел влажный пар. А Векша сидел, уткнув обвислое брюхо в колени, и глупо улыбался. Несмотря на голод и усталость, он впервые почувствовал себя в безопасности. Огонь стал его маленькой победой. Очаг немного дымил. Векша закашлялся: «Трубу давно не чистили». Пришлось приоткрыть оконце, чтобы впустить в избу прохладный ночной воздух.
Согревшись, Векша прошелся глазами по широкой кущихиной горнице. Тела хозяйки не было. Видать, выбежала из избы на крики, и там сгинула. Векша с грустью подумал о доброй ясноглазой бабе, потерявшей мужа-бондаря много лет назад. К Кущихе похаживал вдовец по имени Быша, но никто и слово против не говорил. Рядовичей оставалось совсем мало, и распри между ними остались в далеком прошлом. Времена были тяжелые, и даже глуповатый Векша понимал, что нет небогатым людям радости от бабьих сплетен и раздоров. А недавно Быша и вовсе позвал Наровицу замуж. А та только рада была согласилась сразу. К свадьбе все было готово. Селяне радовались каждому поводу. Будет свадьба будут детишки. А потом пришла та ночь и привела за собой нелюдей
В дрожащем свете очага мальчик начал поиски съестного. Пошарил по полкам тщетно. Только руками развел: прошло несколько суток, а в избе было шаром-покати. Да и грязно, словно давно не убирались. Стол, лавки, здоровенный кованный, сверговой работы сундук все было покрыто толстенным слоем пыли. От двери к печке тянулись семенящие векшины следы, отпечатавшиеся на пыльном ковре дощатого пола. Векша еще раз подивился запущенности дома: «Кущиха была бабой чистоплотной. Все в порядке держала. Откуда грязи столько?» В пыли были даже миски и кружки на высокой полке. Здесь царили затхлость и духота. Оставалось одно лезть в подвал, где должны были ждать Векшу бочонки с медом и моченой репой, мешки с мукой да и все остальное съестное.