В тот день у Гургена купили сразу несколько дорогих украшений и тот, отметив это событие в кругу семьи, пришел поделиться радостью со своим товарищем. Невысокий худощавый ювелир появился на пороге кондитерской с початой бутылкой коньяка и каким-то свертком.
Вечером у Унто всегда очень многолюдно, и поэтому тот приветливо поприветствовал своего приятеля и сказал, что как только появится свободная минута, то сразу же подойдет к нему.
Эманов прошел к столику, который стоял у стены, снял свое роскошное норковое черное пальто и сел. Жестом позвал помощника кондитера, и тот вскоре принес пустую рюмку и нарезанный лимон. Гурген положил рядом с бутылкой коньяка сверток и, откинувшись на стуле, начал наблюдать за посетителями в зале. Сначала он с интересом рассматривал семью с маленьким ребенком, а потом ему стало скучно, и он наполнил свою рюмку доверху.
Хозяин кондитерской видел, что его приятель пришел уже навеселе, и пытался скорее обслужить всех посетителей, чтобы не оставлять Гургена в таком состоянии одного. Но клиентов в этот вечер было много, и он не мог оставить обслуживание всех на одного помощника.
Когда наконец Унто освободился и подошел к ювелиру, то бутылка была уже наполовину пуста. Может быть для кого-то другого такое количество выпитого не изменило бы поведения, но для худощавого и редко выпивающего ювелира это было слишком много. Невысокий чернявый мужчина слащаво всем улыбался и дарил воздушные поцелуи, а когда около него появился кондитер, то Гурген вскочил, бросился к нему и начал с ним обниматься.
Ханонен очень хорошо относился к своему приятелю, но объятия нетрезвого человека, ему были совсем не по душе. Он незаметно брезгливо поморщился и попытался освободиться от ювелира. Хотя дядюшка Унто и превосходил своей комплекцией Гургена, и казалось, что с легкостью выйдет из щекотливого положения, но сухощавый Эманов вцепился в Ханонена мертвой хваткой, и только мотался из стороны в сторону.
Гургенчик, дорогой! не выдержал кондитер. Я тебя очень уважаю, и поэтому давай присядем за стол. дипломатично добавил он.
Ювелир на секунду задумался, выпустил из объятий приятеля и плюхнулся на стул.
Потом он неверным жестом подозвал помощника кондитера, и попросил еще одну рюмку уже для хозяина заведения.
У тебя есть повод для этого? спросил кондитер, показывая глазами на бутылку.
Гурген пошмыгал длинным носом, медленно повернул голову в сторону приятеля и попытался удержать ее прямо.
Да. рубанул он по столу и чуть было не упал от этого со стула.
Может что-нибудь покушаешь? обратился к ювелиру приятель. И я тебе составил бы компанию.
Эманов тяжело вздохнул, потом откинулся на спинку стула и взялся руками за стол для надежности.
Дома ел. с трудом выдохнул он.
Потом в этом же положении, стараясь смотреть на кондитера, он разразился длинным монологом, в котором признавался Ханонену в любви и уважении. После этого он с трудом поднялся и неверным шагом подошел к кондитеру.
В это время помощник хозяина в знак уважения к господину Эманову поставил пластинку с восточной мелодией. Гурген, когда услышал знакомый мотив, прослезился и начал делать танцевальные па прямо около Унто. Как ни старался кондитер утихомирить своего приятеля, но ничего у него не получалось. Гурген уже не слышал того, какую музыку играет патефон, а самозабвенно предавался танцу. Потом зов крови взыграл в нем, и он, встав на цыпочки и вскинув руки, пошел на большой круг по всей кондитерской.
Когда маленький чернявый человек закончил свое выступлении, е упав на колени перед Ханоненом, то все кто находился в этот момент в заведении разразились аплодисментами.
Унто подозвал помощника, и они вдвоем усадили того за стол.
Посмотри за ним, а я пойду сварю ему кофе. обратился он к пареньку.
Когда Гурген услышал эту фразу, то снова откинулся на спинку стула, взялся руками за стол и, зло ухмыляясь, сказал, что хоть он и любит Унто, но кофе его пить не будет, потому что благородный напиток требует особых зерен и умения.
Хозяин кондитерской понимал, что Эманов не в себе после выпитого, и поэтому постарался пропустить все сказанное мимо ушей, но Гурген, увидев, что тот направляется на кухню, вскочил и побежал за ним, смешно перебирая ногами и размахивая руками, и кричал, что кофе в этом северном краю может делать только он.