Романова Ольга Владимировна - Знаки равенства стр 6.

Шаг в бессмертие, в непорочность,
Парабеллум потертого общества.
Проверяя себя на прочность
Это утро от холода морщится.
Катаклизмов смешны баталии
Террористов тупы суждения.
Сотни лет всё не так аномалия,
В тихом омуте отчуждения.
Измельчая дней постоянство,
Пропуская сквозь призму вечность.
Под другим углом видя пространство
Оно катится в бесконечность.
Отворачиваясь от пули
Колыбельную заскулили.
Снова душу перевернули
И обратно вернуть забыли.
Выкупая в ломбарде совесть
На последние деньги, фунты.
Ты садишься в вечерний поезд
Убегая от этой смуты.
Вырезая свои поступки,
Как страницы вчерашних сказок.
Постоянно идя на уступки
Переплавив сознание сразу.
Подменяя свои идеи
Сон ресниц белокурые взмахи,
И колдуя вокруг панацеи
По земле ползя черепахой.
В гримуборных себя раскрасив
Тонкой ложью чужих сомнений.
Снова будешь, не будешь счастлив
В этих образах отражений.
Шаг в бессмертие, в непорочность,
Парабеллум потертого общества.
Проверяя себя на прочность
Это утро от холода морщится.

Вы меня достали по горизонтали
И по вертикали вы меня достали.
В городе безлюдном или на вокзале,
В бешеном запале вы меня достали.

В радости, печали вы мне отвечали,
Словно изучали, иногда молчали.
Где-то повстречали и, пожав плечами,
Вы меня достали, даже в дождь достали.

Ржавыми зонтами, кислыми мечтами,
Громкими шагами, странными чертами.
Серыми глазами, простотой мозаик,
И пересеченьем всем богам на зависть.

Сладкими борщами, и ухой и щами,
Даже овощами что-то обещали.
Мухами, клещами, жирными прыщами,
Курицы хрящами тихо угощали.

Иногда прощали, слыли корешами,
Просто не дышали, если не мешали.
Иногда делились крайними грошами,
Полными надежды целыми ковшами.

Иногда внушали, чаще убивали,
Что-то в вашу душу, черти подмешали.
Те дороги странствий снова обветшали
Многое на свете и они решали.

Вы меня достали по горизонтали
И по вертикали вы меня достали.
В городе безлюдном или на вокзале,
В бешеном запале вы меня достали.

Из комы выходили за ворота,
За залп орудий, тишину садов.
Спешили по тропинкам и болотам,
Не зная расписаний поездов.
За миражи, за праздники и будни,
За дней безликих скучные подачки.
За шар земной, он превратился в пудинг,
Немыслимая движется заначка.
За спины прячась, за глаза пустые,
За наготу дорог и мрак столетий.
За то, что вы стреляли холостыми
И не пытались на звонок ответить.
За вой волков, собачью верность,
Кошачью нежность, подлость человечью.
И вылетая прямо на поверхность,
Там тишина и разум обесцвечены.
Там благодать и радости мирские
Давно мертвы, скучны, не актуальны.
Там истины рождаются простые
Нет слез в глазах и люди не печальны.
Из комы выходили за ворота,
За залп орудий, тишину садов.
Спешили по тропинкам и болотам,
Не зная расписаний поездов.

В нашем разуме перевернутом,
Передвинутом, перевязанном.
Спят желания тошнотворные,
Скачут существа безобразные.

В нашем разуме перекроенном,
Перестрелянном, переписанном.
Мы хватаемся за соломинку
Остальное не дружит с истиной.

В нашем разуме переглаженном,
Передавленном, перетравленном.
Там секунды тают бумажные
Письма пишутся, не отправлены.

В нашем разуме сквозь столетия
Сквозь победы и поражения.
Ожидает его бессмертие
Если ты пойдешь на сближение.

В нашем разуме нет забвения,
Нет порядка и суеверия.
В нашем разуме направления,
И корявая фанаберия.

В нашем разуме перевернутом,
Передвинутом, перевязанном.
Спят желания тошнотворные,
Скачут существа безобразные.

И в песках горячих, вечных,
Не смыкаются ресницы.
Ноет время бесконечно
И грохочут колесницы.

Оставляя штатный выбор
Зарубив желаний древо.
Ты опять молчишь, ты рыба,
А была когда-то девой,

А была когда-то пашней,
Под посев тебя сажали.
Даже Эйфелевой башней
Воспевал тебя Державин,

Воспевал тебя и Гегель
В своем левом гегельянстве.
Называли тобой мебель,
Уличали в графоманстве.

Уличали паразиты,
Приблатнённые девахи.
Диссертации защитой
И статейками на плахе,

Передернутыми всуе
Некрологами слепыми.
Ты держала амбразуру
Без особенных усилий.

И в песках горячих тлела,
Ненавидя колесницы.
Ты давно перегорела
Основною единицей.

И в песках горячих, вечных,
Не смыкаются ресницы.
Ноет время быстротечно
Не читая Солженицына.