Добравшись до порога одной из пристроек церкви, Иван тихо постучал в дверь.
Отец Сергий здесь живет. Иерей церкви местной, шепотом сказал Иван. Он тебе нужен.
Слушай, Иван, так же шепотом спросил я, ведь ты же довольно хорошо говоришь на русском, чего же почти все время молчишь?
Иван скосился на меня своими маленькими, раскосыми глазами. В лунном свете было видно отраженное в них недоумение.
Понимаешь, Андрей, слова-то от души происходят, а значит, чего зря болтать, душу растрачивать?
В этот момент дверь со скрипом приоткрылась.
Кого там черт принес, прости Господи мою душу грешную, донеслось до нас с той стороны двери.
Открывай, батюшка, это я, Иван, да не один, а с одним хорошим человеком.
Хорошие люди по ночам дома сидят, распахивая дверь, проворчал священник. Заходите, коль пришли, да ноги на пороге вытирайте. Нечего грязь-то в горницу нести.
Строгий батюшка, прошептал я на ухо Ивану, проходя в открытую дверь.
Да уж, строгий. Это у него манера такая разговаривать. А так он добрейшей души человек. К тому же самый ученый на всю округу. В самой Москве учился когда-то, да.
Проходите, проходите, чего там, в дверях топчитесь да шепчетесь. Да дверь за собой прикройте, донеслось из глубины дома.
Мы, то и дело натыкаясь в темноте на какие-то предметы, дошли до прохода из прихожей в комнату. Комната, как в старину ее называли, горница, была маленьких размеров. Стояла в ней нехитрая мебель: длинный стол посередине, вдоль него две скамьи по обе стороны. Под окном маленький диван. Рядом с ним тумбочка. Вдоль другой стены печь. На стенах развешаны старые фотографии в рамках и иконки. Как полагается, имелся и красный угол, где несколько догорающих свечей освещали стоящие там иконы с образами. Вот и все убранство. Ко всему этому можно добавить стоящую возле стола весьма колоритную фигуру батюшки Сергия, одетого в подрясник, с висящим на шее, на серебреной цепочке, довольно увесистым серебреным крестом. В левой руке он держал канделябр с горящими свечами, правой поглаживал седую бороду. В свете свечей я рассмотрел лицо батюшки Сергия. Впалые щеки, широкий и высокий лоб, прямой, тонкий нос. Кожа его, словно светящаяся изнутри, была бледной и тонкой, как пергаментная бумага. Но главное это были глаза. Серые, казалось, почти прозрачные, они излучали доброту и умиротворенность. Глубокие морщины спускались от их наружных углов к выступающим скулам. В эти глаза хотелось смотреть неотрывно. Ум, нет, скорее мудрость прочитал я в них. Батюшка улыбнулся.
Меня зовут Андрей, представился я. Благословите, отче!
Крещен? Сергий приподнял бровь.
Я пожал плечами, так как не знал этого.
Священник все же перекрестил меня и дал приложиться губами к своей руке. То же сделал и Иван.
Что привело вас сюда, дети мои? Мирские ли заботы вас тяготят, или духовные?
Этот человек, Иван кивнул в мою сторону, он геолог, студент. Но кроме всего собирает предания народные да легенды. Очень его интересует личность одна Ефимий. Жил он ведь здесь давным-давно, все это знают. А сейчас, говорят, тот старик, что в местах наших объявился, и есть тот самый Ефимий, только старый очень. Триста лет все-таки прошло.
Сергий перевел на меня взгляд.
Интересуешься, значит? Ладно, утро вечера мудренее. Давайте спать собираться. Завтра поговорим.
Благодарю, батюшка, за гостеприимство, но мне уходить надо, воспротивился Иван.
Что ж, каждый хозяин своего слова. Раз надо, упрашивать остаться не буду.
Иван повернулся ко мне и протянул руку. Я пожал ее.
Спасибо, Иван, за все. Это просто удача, что мы встретились тогда, в Троицко-Печорске.
Это просто удача, что я согласился быть вашим проводником.
Иван повернулся к священнику.
До свидания, батюшка. Иван перекрестился и быстро вышел из дома.
Сергий предложил мне на выбор диванчик у окна или печку, дал подушку, а сам удалился в спальню, пообещав на завтра баньку.
19 августа 1988 года. Я проснулся около девяти утра. Батюшки в доме не было. На столе стояла крынка молока и лежало полбуханки свежего хлеба и два вареных яйца. Я слез с печи. Вчера для ночлега я выбрал именно ее. Умылся холодной водой из рукомойника, которого вчера в темноте не заметил, поел и вышел на улицу. Село на самом деле оказалось не таким маленьким, как мне показалось в темноте. Но большинство домов пустовало, судя по заколоченным ставням. Я вышел во двор. Чтобы чем-то занять себя, я принялся колоть дрова. За этим делом и застал меня священник, пришедший, видно, из церкви.