Аким поклонился и отправился исполнять поручение, дивясь про себя столь благостному расположению государя. Неужто перестал переживать из-за молдаванской княжны, которая младенчика так и не доносила скинула? Говорят, помогли ей в этом, да такие персоны, что и подумать страшно. Но, может, оно и к лучшему: император уже не молод, оставлять наследника в пеленках хуже не придумаешь. А разводиться с нынешней супругой Екатериной Алексеевной и вовсе не время: сие сильно может сказаться на судьбе обеих принцесс.
Нет, все, что Господь ни делает, все к лучшему. Княжна Кантемир в Грецию с болезненным братцем младшим отъехала, и там живет тишайше. А без нее и государыня спокойнее стала, меньше к водочке да наливкам прикладывается и со светлейшим князем Меньшиковым по углам скрытно не шепчется. Весьма светлейший государя этими шепотами прогневал: тот по сей день его пред свои очи не допускает.
Граф Пётр Андреевич Толстой, человек умный и дипломат опытный, выслушал прожекты государя очень внимательно, посасывая пустую трубку. Табак он терпеть не мог, но коль скоро Пётр Алексеевич приказал всем своим приближенным трубки курить Пусть трубка во рту будет: и государю угодить и зельем дьявольским не травиться. Да и молчать сподручнее.
Андрей Иванович Остерман, приставленный к юному царевичу Петру наставником, заодно наставлял и любознательную царевну Наталью. Девица сия красотою не блистала, зато к наукам очень тянулась не в пример своему младшему брату. Остерман, в отличие от русского графа, пустяками не озабочивался, табак предпочитал нюхать. Умен был немец: по-русски говорил без акцента, а коли хотел от прямого ответа уйти, такие словесные кружева заплетал, что ничего понять было невозможно.
Ну, так что вы мне, господа, скажете? осведомился Пётр, закончив излагать свои планы.
Планы твои, государь, воистину тебя достойны, медленно начал Толстой. Брак принцессы Елизаветы с королем французским надобно заключать, тут и сомнений никаких нет, такой союзник нам ох как нужен! Но почему ты старшую дочь столь блистательного супружества лишаешь? Анна Петровна и красоты большой, и ума острого
Потому и не отпускаю из России пока, хмыкнул Пётр. Острые умы мне самому нужны, чаю Франция своими обойдется. А Лизонька там в самый раз, им как раз такая королева и надобна. На балах танцевать, да детишек рожать.
Понял, государь, степенно склонил голову Толстой. Не сразу, но осознал твой замысел. Тогда скажу про принцессу Наталью. Во-первых, брачных кондиций она не достигла, ей еще десяти лет не исполнилось
Осмелюсь заметить, сиятельный граф, встрял Остерман, принцесса Наталья к образованию весьма тяготеет и умом не по годам развита
Так в брак вступают не для того, чтобы умственными упражнениями забавляться, огрызнулся Толстой. Но это ладно, подрастет невестушка, дело житейское. Меня больше твои прожекты относительно польского трона смущают, государь. Герцог-то Шартрский, вестимо, не прочь корону надеть, а его отцу родство с Россией весьма лестно. Да вот польские-то паны ясновельможные, захотят ли своим королем французского принца видеть? Да еще женатого на твоей родной внучке?
Может, и не захотят, фыркнул Пётр. Но ежели с ними не только мои доверенные люди поговорят, а еще и люди регента французского Сам знаешь, как нынешнего-то короля, саксонца, на польский престол подсадили. Золото да пушки русские
Так ведь скинули его уже единожды, государь, ради природного поляка Лещинского
Потому скинули, что с нами союз заключил, от нас деньги брал, а сам со шведами заигрывал. Да и вернули мы его потом на этот престол, хоть он этого и не ценит. Помрет посадим принца французского, пушек-то у нас теперь поболее будет, а Швеция козни строить уже не в состоянии Ну, по крайности останется Наталья французской герцогиней, так ее будущего супруга от французской короны только один Людовик и отделяет. А тот, говорят, здоровьем слабоват
Но ведь ежели с Людовиком что случится, то принцесса Елизавета станет
Вдовствующей королевой, неожиданно перебил Толстого Остерман. И я в том большой беды не вижу. Королевой Франции все равно будет русская принцесса, только внучка государева, а не дочка.
Ну, будем на Бога уповать, что король французский окрепнет и царствовать станет долго, изрек Пётр. Пока же он еще отрок, да и Лизаньке повзрослеть надо. Пусть займет место инфанты, обвыкается при французском дворе вместе с племянницей своею. Вдвоем-то, я чай, им не скучно там будет. Приданое обеим принцессам я намерен положить по миллиону