Правда, ветер сейчас был далеко не холодным Он попытался насвистеть бодренький припев:
Ни конспекта, ни шпаргалки.
Лишь компьютер и Устав
Мелодия дрогнула и оборвалась. Дима закусил губу. Не надо про компьютер. Лучше вспомнить, что кибермозг учебного корабля лишен разума Или, что за той вот скалой может сидеть экзаменатор с биноклем и стаканом холодного лимонада в руке.
Тебя как зовут? Вблизи наружник был еще больше похож на человека. Только лицо грубое, с жесткой, почти коричневой кожей. Но глаза были какие-то удивительно знакомые! Как у Гэла! Нет, чушь, у Гэла глаза голубые, а не карие «Может быть, взгляд? Он смотрит на меня почти как Гэл!» Тири почувствовал, что страх медленно проходит. Он сглотнул возникший в горле комок и негромко сказал:
Тири.
Тири? А меня Форк. Вот этих ребят, наружник махнул рукой в сторону подошедших парней, зовут Арчи и Гарт. Они хорошие ребята, и рисковали из-за тебя жизнью. Думаю, что вы еще подружитесь, конечно, когда ты поймешь значение этого слова.
Тири согласно кивнул и спросил, еще надеясь на что-то:
Вы наружники?
Как трудно назвать человека этим словом! Стыдно произносить вслух «наружник»!
Но мужчина не возмутился. Наоборот, улыбнулся и сказал:
Да. Слушай, Тири, мне кажется, что ты нас почти не боишься. Это так?
Я не знаю Вы так похожи на людей
Мы и есть люди.
То есть Я хотел сказать «на Равных», на тех, кто внутри Тири смешался и в полной растерянности промямлил: И еще у вас взгляд, как у Гэла
Что, что? В глазах у Форка появилось отчаянное любопытство. Он улыбнулся и потрепал Тири по щеке. Сказал: Какой еще Гэл? Какой еще взгляд? Не припомню случая, чтобы Равный в разговоре выделял кого-либо!
Тири потрогал себя за щеку и тихо спросил:
Что вы сейчас сделали?
Ребята заулыбались. Высокий худощавый парень, которого звали Гарт, насмешливо сказал:
Он тебя погладил, дурачок. Тебе что, не понравилось?
Понравилось. Просто мы с Гэлом тоже так делали. Я не думал, что другие тоже
Форк присвистнул:
Конец света, и только Ладно, сейчас не время об этом. Пора уходить. Ты когда-нибудь видел мир снаружи Города? Не на экране, а по-настоящему?
Да, видел.
А небо?
Тоже видел. Понимаете, мы с Гэлом были однажды на Галерее
Опять Гэл! Что ж, пошли, увидишь все это наяву.
Сердце у Тири отчаянно застучало. Он тихо спросил:
Так мы снаружи?
Да. Неужели ты еще не понял?
Тири шагнул вперед, споткнулся. Круглолицый, широкоплечий Арчи поддержал его, сказал:
Повыше поднимай ноги, Тири. Это тебе не пол в Городе.
Они пошли к выходу из пещеры. «Сон. Меня похитили наружники, но не убили, а улыбаются мне и ведут куда-то! Я вышел из Города! Сон. Это сон». Но Тири уже понимал, что удивительный поворот в его жизни произошел наяву.
Прикрой глаза, сказал Форк.
Тири послушно зажмурился, но все равно, свет теперь проникал и сквозь веки, он лился на все тело теплым, ласковым потоком, и это не было неприятным, наоборот
Смотри!
Тири раскрыл глаза. Пошатнулся, его поддержали.
Беспредельность. Два бескрайних полотнища: желтое, песчаное внизу, голубое, воздушное наверху. Пустыня не была мертвой, нет. В неподвижном золотистом песке дрожали тонкие зеленые травинки, обыкновенные серые скалы отливали тысячами оттенков, лазоревое небо ласково касалось их порывами ветра. Ветер был руками неба и солнца. Тири даже потянулся вверх за его ласковыми касаниями Кружилась голова, болели глаза, но он все стоял и смотрел.
Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, дружок. Сам через это прошел, Форк говорил ласково, с затаенной печалью. Ты здорово держишься, нам с тобой повезло.
Тири медленно обернулся. И вздрогнул. Тускло-серая, холодно отсвечивающая колонна, придавленная сверху толстым диском, вставала в стороне близко или далеко от них, Тири еще не мог определить. Он тихо спросил:
Это Город?
Да.
Какой он маленький.
Форк улыбнулся:
Не такой уж и маленький. Хотя, впрочем Ты прав. Мы часто забываем, что мир больше любого города, даже того, в котором живем мы сами
Долгий протяжный гул пронесся над песком. Гул уставшего металла, скрип отвыкших от работы механизмов У подножия колонны что-то едва заметно шевельнулось, неразличимое отсюда, непонятное, движущееся с кажущейся медлительностью Форк быстрым движением поднес к глазам болтавшийся на его груди предмет: две короткие толстые трубки, соединенные вместе, закрытые на торцах выпуклыми стеклами. Взглянул сквозь эти трубки на Город. И вдруг сказал что-то непонятное и, наверное, злое, ибо лицо его исказилось яростью. Протянул трубки ребятам: