Подбежав к базальтовой скале, Бодхи увидел плачущего старика у входа заваленной пещеры.
Царевич поднял левую руку. Старик замолчал.
Сквозь слой щебня, песка и камней Бодхи услышал глухой женский голос и крики детей.
Голоса слабели. Старец упал на колени и заплакал.
Стальными ладонями, словно небесный кузнец в мастерской грома и молний, Бодхи хватал куски скал и швырял их далеко в сторону от завала.
В нем проснулся, клокотал, бурлил и взрывался сотнями белых солнц сгусток страшной красной энергии, который он впервые почувствовал в джунглях, когда выжил после страшной засухи.
Он мог вызывать ее. Но остановить ее было невозможно.
Она уходила сама.
Расчистив дорогу к входу, Бодхи увидел громадный рубленый валун, перекрывающий вход в пещеру и одновременно поддерживающий вершину каменного свода, не давая ему рухнуть.
Бодхи развернулся к старикам:
Я отброшу этот камень и буду держать свод.
Вытащите из темноты детей.
Пусть помогут тебе Боги, паломник!
Сцепив зубы, сделав сильный вдох животом, собрав всю энергию в чакре Манипура, Бодхи начал медленно поднимать и сдвигать валун.
Ступни стали входить в землю.
Натянутые мускулы спины готовы были разорваться.
Глаза налились кровью.
Из десен пошла розовая пена.
С рычанием взбешенного буйвола Бодхи отшвырнул в сторону камень-гору и мгновенно подхватил на плечи оседающий гранитный свод.
Бодхи еще раз посмотрел на стариков.
Первой вбежала в темноту и пыль старуха, за ней бросился косолапый старик.
Царевич слышал за спиной шум сдвигаемых камней.
Видел перед собой красно-желтые круги.
Чувствовал уходящие в пыль ноги.
Старуха вынесла из пещеры двух плачущих детей, старик бесчувственную мать.
Бодхи приподнял гранитный свод и с криком атакующих джунглей резко прыгнул вперед.
За его спиной раздался страшный грохот.
Базальтовый свод рухнул, разбивая и разбрасывая во все стороны осколки камней, пыль и режущий щебень.
Было жарко.
Солнце накалило горы, реки, деревья.
Стояла знойная, зенитная тишина.
И только в сухой, желтой, летней траве сурово стрекотали воинственные, янтарные кузнечики, недовольные беззаботным танцем серых, хохлатых воробьев.
Старуха, улыбаясь глазами, поднесла царевичу воду в тыкве-горлянке.
Бодхи подставил ладони и омыл свое лицо.
Потом он сделал пять маленьких глотков.
Бодхи был воином.
Воин всегда оставляет последнюю воду самому слабому.
Старуха вновь протянула ему тыкву-горлянку:
Пей, сынок. Это святая вода из священной реки Кавери.
Как твое имя, старшая мать?
Синивали.
Где муж твоей дочери?
Погиб, защищая город Чоли. Он был воином.
Бодхи вытащил из сумы золотой знак с пятью драгоценными камнями и отдал его старухе.
Это Даршан. В городе вам дадут за него много золотых монет. У детей должен быть дом, сад и корова.
Пусть Боги будут с тобой, путник.
Мир и здоровье вам, собиратели меда.
Бодхи ушел, а бабушка Синивали в точности исполнила его желание.
На большие деньги, вырученные за пластину с изображением Паллавы, они купили на окраине города дом с большим садом и корову, дающую много молока.
Еще одну корову они подарили Богу Шиве.
А через много лет, в сезон дождей, под грохот грома и сверкание молний среди ночи проснулась мать Синивали.
Она посмотрела в темноту, и ее дочь услышала:
Это был царевич Рудра.
Тот, кого я проклинала.
Поднимаясь на вершину пологого хребта, Бодхи внезапно остановился. Священная река Кавери была первой, которую назвал царь Рударам.
Солнечная, прозрачная, щедрая, радостная,
бегущая серебряной нитью с Запада на Восток,
связывающая Кералу, Чолу, Пандью и Паллаву,
возвращающая людям надежду,
взывающая сквозь гарь войны к миру,
Кавери священная река.
Бодхи не любил Кавери.
Он навсегда запомнил, как его, шестилетнего, сбросили с Черной Скалы Волков в пропасть, по дну которой текла река.
Отшельник-араньяк, страшный, с волосами до земли, со змеей на шее и обезьянкой на голове вытащил его на берег и захохотал:
Ом!
Напился в первый раз сам. Бхур!
Второй раз пить не будешь. Бхува!
Третий раз выпьешь из рук Луны. Сва!
Араньяк ушел, оставив его на лесной тропе, где его вновь нашли люди племени маймунов.
Убивать его не стали, а забрали в Красные джунгли.