«Вот и мои могли бы также, думал господин Н. Честному, искренне верующему человеку всегда трудно, когда ломается основа его веры. Слава Богу, умерли с убеждением, что все их страдания послужили Победе. Ну а я? Есть ли смысл в моем существовании? Конечно, я старался жить по совести, были у меня и мои маленькие победы, и поражения. Приходилось и драться, и выживать Но, разве можно это сравнить с трагической участью поколения победителей?».
И тут к господину Н., охваченному печалью по поводу тяжелой судьбы «поколения победителей», внезапно подсел, известный в местных журналистских кругах, шустрый Гошка Юдкинд. Он печатал в популярной «русской» газете свои бредовые «фэнтезийные» опусы, неизменно присутствовал на всех тусовках и презентациях и, что называется, «создавал известность» тем литераторам, к которым сам благоволил. В последний раз господин Н. пересекся с ним на Ярмарке русской литературы в Иерусалиме, где Гошка подобострастно извивался вокруг известного московского журналиста Мити Коровина, коего представил господину Н.:
А вот и сам Митя Коровин! Живой!
«Живой» Митя Коровин, брезгливо тряся жирными телесами, высокомерно кивнул господину Н., а тот удивился, чего это Гошка так выплясывает перед этим популярным в российской либеральной тусовке выкрестом-антисемитом.
И вот сейчас Гошка с ходу затараторил:
Привет, старина! Что-то давно тебя не видно, не слышно! Пишешь чего? Секрет? А вот я тут был недавно в одной клеевой тусовке! Слыхал про журнал «Лунное затмение»? Ин-те-рес-ные ребята, и пишут очень оригинально. Вот, послушай! и, заметив нетерпеливое движение господина Н., схватил его за руку. Да знаю, знаю, что не любишь ты модернистов, но Талантливо же пишут, стервецы! и начал громко (тихо он не умел) декламировать:
«Надсадно кашляя о рваненькое рядно,
Он правит замком, кАкав на толпы.
Бахилы памяти, неправые подушно,
Замолотил, урван, дарордер красножоп!
Там почивал каркар, синея другорядно,
Стань раком сумоброд
Заклидывая дрок»
Слушай, может, хватит? попросил господин Н., тоскливо озирая окружающее пространство.
Вокруг уже начали собираться любопытные.
Да, погоди ты! Дослушай! дернул его за рукав Юдкинд и продолжил:
«Урви арбуз быта,
Закракав маслом кочку!
Непарных полусна урыл об унитаз!
Стилистику к х. ям!
Почию многоножно
Хрипящей клиникой бершанский буквомат!».
А?! восторжено воззрился Гошка на господина Н. Класс! А называется этот стих «Какивы памяти»[46]. И посвящается патологической бессмыслице прошлогодней ливанской войны.
Вот это цитирование было Гошкиной ошибкой, ибо в такой день господин Н. не воспринимал ни шуток, ни, тем более, шизофренических извращений модернистской поэзии. Этого он уже не мог стерпеть.
Че-его-о-о? Да кто из этих педиков-пацифистов был там, в Ливане?! Какое они право имеют сочинять о войне? Просиживали задницы в кафе на Шенкин[47], пока их сверстники погибали, штурмуя Бинт-Джебель!
Да, тише, ты, ненормальный! шикнул Гошка. Это же поэзия! Ретроспективный взгляд! Поэт имеет право выразить свое несогласие с патологической жестокостью мира! Опора современной поэтики алогизмы и аграмматизмы, и
Слушай, знаешь такую поэтессу, Юлию Друнину? Она умерла в 91м, в Москве. Вот у нее были стихи о войне
Как же! Почему это я не знаю? Но это советская примитивщина, старикан! Журнал «Юность» за семидесятый год! и Юдкинд картинно продекламировал:
«Я ушла из детства в грязную теплушку,
В эшелон пехоты, в санитарный взвод.
Дальние разрывы слушал и не слушал
Ко всему привычный сорок первый год»
Ты знаешь, какой сегодня день? господин Н. уже с трудом сдерживался.
Какой день? Обыкновенный, а что? Юдкинд растерянно смотрел на господина Н.
День Победы сегодня, понял?! И ровно шестьдесят два года назад вот такие же по возрасту, как твои «модернисты», двадцатилетние ребята разнесли вдребезги нацистский рейх. Они взрывались под танками, они шли на пулеметы, чтобы такие му. звоны, как вы, могли сегодня спокойно сидеть в кафе и сочинять ваши убогие вирши! господин Н. с силой тряхнул обомлевшего Гошу за «грудки» и тот рухнул на скамью. Но я хочу тебя спросить, продолжил господин Н, сегодня на нас прет «зеленый» радикальный ислам, и это будет пострашнее Гитлера. Вы хоть понимаете своими куриными мозгами, что останавливать и бить его придется вам, модернисты-пацифисты? И никуда вам от этого не убежать, и в кафе на Шенкин не отсидеться! Иначе они скоро яйца начнут вам отрезать!