Ты из батальона имени Чапаева, товарищ? Как тебя зовут?
Нет, он не анарх, отозвался один из «комбинезонов», у них пилотки красно-черные Ты что, не понимаешь по-испански? Эй, француз, поговори с ним!
Слева надвинулось сухощавое лицо, напоминающее отточенный топор гильотины, светлая прядь волос падала на лоб из-под синего берета, два стальных глаза внимательно глядят из-под очков:
Отвечайте, товарищ. Вы из батальона анархистов?
Первую фразу, произнесенную на французском, я не понял, но он повторил ее по-немецки. И тогда из глубин моей заскорузлой памяти, из детского далека, из уроков нашей училки, доброй Тамары Густавовны, а может, и под действием черного зрачка маузера, продолжавшего смотреть в мою сторону, из моих спящих извилин выползла забытая фраза на немецком:
Я из двенадцатой интербригады
«Черт дернул! Почему из двенадцатой интербригады? Ведь они же проверят! Да я вообще не из какой бригады, и вообще не отсюда. Ну, и как теперь выкручиваться?».
А-а, так вы интербригадовец? «Француз» сразу подобрел лицом, жесткие складки у рта пропали, но глаза под окулярами смотрели внимательно. Но как же вы у нас оказались? Вы немец?
Н-нет
«Черт! А кто же я? Надо что-то соврать».
Я так и понял. Вы русский.
Почему вы так решили?
У вас харктерный славянский акцент. Я знаком с советскими товарищами. Приходилось бывать в СССР. Но вы не волнуйтесь. Я в курсе, что вы должны соблюдать конспирацию. В двенадцатой интербригаде много ваших Все в порядке, кивнул он остальным. Товарищ из двенадцатой! Но как вы оказались здесь? Насколько мне известно, ваших еще вечером перебросили в Каса-дель-Кампо
«Господи, что же я ему скажу?». У этого француза в синем «комбезе» были хорошие, честные глаза. Я вдруг подумал, что в своей жизни практически не встречал такого прямого и честного взгляда. «А если сказать ему правду? Разве он поверит?».
Как вас зовут?
Зачем вам? Ну, допустим Рене.
Скажите, Рене, чем вы занимались до всего этого?
Вы хотите узнать мою мирную профессию? Я физик. Преподавал в Лионском университете. У меня была лаборатория. Я изучал физическую природу шаровых молний Но сейчас это не важно
Тогда вы можете меня понять!
Что значит понять?
Знаете, если честно, я не из Интербригады. Я вообще не имею к вам никакого отношения! Потому что я вообще не из этого времени! Я попал к вам из будущего!
Откуда?
Из будущего. Понимаете, я не знаю, как это получилось. Я сидел у себя дома, в Тель-Авиве
Постойте. В Тель-Авиве? НоЭто же, кажется, Палестина
«Черт! Ведь сейчас у них тут тридцать седьмой год. Израиля еще нет и в помине».
Ну, да Палестина. Я живу там. Но в будущем. Там сейчас государство Израиль. Но это не важно И вот, вдруг все сместилось пространство время И я очутился здесь, среди вас.
И тут я заметил, что остальные бойцы вовсе не заняты своими делами, а собрались вокруг и пристально смотрят на меня и на Рене. Они все слышали. Здоровяк «поумовец» молча крутил пальцем у виска, его напарник в каске снова навел на меня маузер, санинструкторша «Кармен» смотрела с жалостью. А парнишка в штатском пальто вдруг ударил себя по коленям, рассмеялся и громко заявил:
А что? Очень может быть! Вот я читал в общежитии моего университета книжку одного француза, не помню, как его звали, так там тоже главный герой попал в будущее. Только оно было каким-то мрачным, капиталистическим. Я бы не хотел там оказаться!
Рене внимательно смотрел на меня сквозь окуляры в стальной оправе, и я понял, что от его решения зависит сейчас мое будущее, что он не только командует всеми этими людьми, но и пользуется их безграничным доверием. И стоит ему только мигнуть, и меня потащат, несмотря на мои возражения, крики и мольбы, мимо всех этих запыленных, изможденных боями, обозленных гражданской войной людей, за край окопов, чтобы вывести в расход
Н-ну, хорошо, сказал он, иронично скривив тонкие, сухие губы. Возможно, вы не врете, все так и было Во всяком случае, вы не похожи на шпиона фалангистов. Да и одеты как-то странно А уж лазутчиков Франко я повидал достаточно, обратился он к окружавшим нас людям, и оба «поумовца» важно закивали. Мы, к сожалению, плохо еще знаем окружающий нас мир. У нас было мало времени, чтобы его изучать. Но теперь, когда мы разобьем фашистов, тут голос его налился металлом, И создадим новый мир