Нужны были семена новых сортов пшеницы, адаптированных к засушливым условиям земледелия Восточного Оренбуржья.
Понимал это и директор совхоза Калиев.
Теперь трудно даже представить, сколько сил, времени, энергии потребовалось директору и главному агроному на то, что бы одну за другой убедить десятки административных инстанций в необходимости создания на базе совхоза «Советская Россия» опытно-производственного хозяйства, где испытываются и производятся семена зерновых культур, наиболее подходящих к условиям произрастания на целине.
И нынче, к слову сказать, «Советская Россия» единственная на востоке области площадка, где сохранили научные кадры, разрабатывают и внедряют новые сорта зерновых, сами получая при этом отменные урожаи. А всё начиналось тогда, в далёкие теперь 60-е годы
Резковатый в общении, способный отчитать любого, кто, на его взгляд, допустил промах в работе, Калиев, тем не менее, проявлял отеческую заботу о людях. При нём совхоз развивался активно, обрёл как бы второе дыхание. Строились не только производственные помещения склады, кормоцех, кошары, но и объекты социальной сферы. Дом культуры, больница, школы на центральной усадьбе и в отделениях, жильё для рабочих совхоза и специалистов. Благодаря директору, газификация сёл Елизаветинка, Баймурат, Энбекши проведена на тридцать сорок лет раньше, чем в других целинных посёлках.
Причём надо заметить, что строились эти объекты, как тогда говорили, «хозспособом». То есть никакие денежные средства, стройматериалы централизованно на них не выделялись. Всё, от кирпича, цемента, гвоздей и досок до труб и кровельного железа, краски, требовалось изыскивать самим, выпрашивая, выменивая. А на что менять, если вся сельхозпродукция, произведённая в совхозе, строго учитывалась и выгребалась дочиста в закрома государства?! Но хитрили, изворачивались, что-то припрятывали, действуя путём «личных контактов», получали что-то сверх лимитов В итоге такой деятельности можно было заработать как орден, так и тюремный срок. Борникова с Калиевым пронесло. А те школы, клубы, жилые дома, производственные помещения, что удалось построить тогда, стоят и служат людям до сих пор.
С подчинёнными, включая заместителей, Калиев был строг, держал дистанцию. Но понимал, что иногда можно чуть отпустить вожжи, пообщаться, так сказать, в неформальной обстановке.
Времена тогда были суровые, выпивка не поощрялась. Но какой душевный разговор без рюмочки водки?
Как-то раз, уже в конце уборочной, Бахчан Калиевич посадил в машину Борникова и Курочкина, участника войны, которого уважал, и вывез на дальний полевой стан. Там была палатка брезентовая, снаружи стол под открытым небом.
Директор совхоза поставил бутылку водки, шампанского. Нашлась и закуска.
Вижу, устали вы, сказал Калиев. Полевые работы заканчиваются. Открой-ка, Виктор Дмитриевич, как самый молодой, бутылку шампанского. Выпьем по этому поводу.
Только Борников проволочку на горлышке шампанского открутил отруда ни возьмись «уазик» пылит. Первого секретаря райкома партии Власюка нелёгкая принесла!
Убирай скорее спиртное! только и успел вымолвить Бахчан Калиевич.
Виктор Дмитриевич, схватив бутылки, мигом сунул их под полог палатки.
Власюк выбрался из машины важный, серьёзный. Осмотрел стол. Поинтересовался строго:
Что это у вас тут за посиделки?
Да вот, Алексей Ефремович, помотались по полям Притомились Уборочную заканчиваем. Присели перекусить маленько, принялась оправдываться дружно компания.
А-а, благодушно улыбнулся первый секретарь. Раз такое дело, могли бы и бутылочку прихватить!
Что вы, мы не пьём начал было горячо возражать Борников, но тут под пологом палатки бабахнуло!
Все аж подскочили от неожиданности.
Раздалось явственное шипение шампанского, из которого вылетела пробка.
Та-ак протянул Власюк. Не пьёте, значит?
Уборочную заканчиваем, пробормотал, отдышавшись от испуга, Курочкин.
Власюк хмыкнул понимающе, а потом заявил неожиданно:
Ну, черти Тогда и мне налейте чуток!
Этот забавный эпизод был всё-таки исключением из правил, а потому и запомнился Борникову на всю жизнь.
Так случилось, что автору этих строк примерно в ту пору, невероятно далёком теперь 1974 году, работать в уборочную страду именно в «Советской России».