Прервав благостные мысли, как-то особенно неуместно и зло в машине прозвучала трель телефона правительственной связи. Петр Олегович поднял трубку. Звонил его референт из офиса.
Здравствуйте, сказал референт елейно. Я звоню сообщить, что в вашем кабинете вас ждет Вячеслав Гаврилович.
Зуев? обреченно уточнил Петр Олегович.
Конечно, Зуев, решил выказать свою преданность референт. Никого другого я бы в кабинет не пустил. Даже Путина.
Бля-я-я-я-я-дь, простонал Петр Олегович, опуская трубку на рычаг.
Приезд тестя в неурочное время и демонстративное ожидание его в кабинете ничего хорошего не сулили. В последний раз подобный демарш ненавистного родственника закончился полугодовой проверкой его корпорации Следственным комитетом. Благость мгновенно улетучилась. О жалости он даже не вспомнил. Какая, на хрен, жалость в такой ситуации?
Бля-я-я-я-я-я-дь, еще раз простонал Петр Олегович, открыл окошко лимузина и зарычал на скучившуюся вокруг старухи челядь: Вы чего опухли, уроды! Совсем страх потеряли?! Чего стоим, бля, кого ждем, нах, почему не едем?
Здоровые двухметровые лбы бросились врассыпную, как стайка голубей, испугавшаяся топнувшего ногой малыша. Быстрее всех в лимузине оказался водитель. Он завел автомобиль, отдышался и, мысленно перекрестившись, взмолился к Господу: «Свят, свят, свят. Боже, что это с ним сегодня? Такие перепады. Нет уж, Господи, не надо. Он же сука. Вот и пускай будет сукой. А этого нам не надо. Не надо, Господи. Сука, она и есть сука».
Лимузин стал напоминать передвижную церковь. Господа в нем сегодня поминали все.
Вячеслав Гаврилович Зуев сидел в кресле хозяина кабинета и ковырялся любимой платиновой ручкой зятя в поросших седыми волосками ушах. Поза, ручка и месторасположение тестя были тщательно просчитаны. Все работало на единственную цель максимально унизить зарвавшегося родственника. Ему удалось. Увидев эту мизансцену, Петр Олегович судорожно сглотнул. Со стороны могло показаться, что ком в горле сглотнул. На самом деле плескавшуюся между отвисших щек блевоту. Неприятный вкус вызвал новую тошноту. Очень хотелось подойти к ненавистному кислому тестюшке и в рожу ему, в рожу, тугой желтой вонючей струей в рожу блевануть. Но есть вещи, которые делать нельзя даже очень могущественным людям. Сверхусилием удалось успокоить желудок и нервы. Даже улыбнуться удалось и поздороваться приветливо:
Здравствуйте, Вячеслав Гаврилович. Какими судьбами, почему не предупредили? Я бы подготовился.
Тесть на приветствие не отреагировал. Продолжал сосредоточенно ковыряться ручкой в ухе. Прекратил где-то через полминуты, вытащил из папки на столе красивую бумажку с гербовой трехцветной печатью и шумно в нее высморкался. Огляделся по сторонам в поисках корзины для мусора, не нашел и нацепил комок на фотографию зятя с хмурым Путиным. «Вот и ко мне пришел мой верхний, печально подумал Петр Олегович. Исполняет ритуальную пляску альфа-самца перед замершим в страхе бабуином. А по-русски говоря, опускает фраера. Но почему так быстро? Полчаса назад я сам альфа-самцом был, а сейчас сейчас наоборот. Господи, пожалей. Такие повороты ни одна психика не выдержит. То альфа-самец, то забыл последнюю букву греческого алфавита. Ну, допустим, самец мягкий знак. Мягонький такой значочек, вяленький, растекающийся по паркету из красного дерева. И чего он вообще приперся, где я накосячил? Дочка стуканула? Бабки? Бабы?»
Ты почему на работу опаздываешь? голосом сушеной воблы, на одной ноте, укорил его тесть.
«Сука, сука, как мальчишку, как манагера голимого. Тварь!» яростно подумал Петр Олегович. От ярости его снова замутило.
Мне внучка сказала, ты три часа назад из дома выехал, не меняя невыносимой засушенной интонации, продолжил тесть.
«А-а-а, слава богу, дочка настучала, обрадовался Петр Олегович. Это ничего, с этим еще можно жить»
Я на встрече был, сказал он важно. На очень важной встрече. Нет, если бы вы предупредили, я перенес бы, а так
А чего важного может быть в Магаданпромбанке? наконец проявил эмоцию и гаденько улыбнулся тесть. Так себе банчишко, если честно, только для отмыва откатов и годится.
«А-а-а, на этот раз испуганно внутренне завопил Петр Олегович, и бабки, и бабки еще»
А может, ты там секретаршу какую потрахиваешь? Улыбка тестя замерла на никем не покоренной вершине мерзости и ехидства.