In money veritas, сказал, хохоча и кивая в сторону календаря. И перевел на русский для непонимающего кукольного создания за стойкой: Истина в деньгах. Ну а девушки а девушки потом. Ты вот что, кофе мне принеси, разрешаю. А все остальное после. И позови мне какого-нибудь начальника, ответственного за пропускной режим. Хочу посмотреть в глаза смельчаку, который машину мою на стоянку не пустил.
Начальник нарисовался через три минуты. Вошел в переговорную, молодцевато выпятив пузцо, упакованное в мышиного цвета пиджак, встал по стойке «смирно», по-военному на одной ноте, представился и попросил прощения.
Станислав Николаевич Фурченко, заместитель председателя правления по безопасности, извините меня ради бога, был не в курсе, совершил ужасную ошибку, готов понести заслуженное наказание!
Петр Олегович умилился. Ведь когда-то, не так давно, и сам шестерил у зажравшихся банкиров. И во фрунт вытягивался перед ними, и в глаза преданно заглядывал. «Эх, бедолага, подумал он жалостливо. Не повезло тебе в жизни. Унижаешься за копейки. Ну, ничего, сейчас мы здесь шоу устроим. Отомстим за все ненавистным эксплуататорам-кровососам. Не переживай». Он ласково посмотрел на безопасника и участливо спросил:
В каком полку служили?
«Детский мир» на Лубянке. Полковник в отставке.
Что же ты, коллега, своих не узнаешь?
Виноват, товарищ э-э Полковник замялся и вопросительно глянул на собеседника. Товарищ э-э генерал?
Петр Олегович благосклонно кивнул, пускай будет генерал.
Виноват, товарищ генерал, промашка вышла. Готов понести заслуженное наказание!
Чего ты заладил, наказание, наказание. Садись, давай лучше кофейку попьем, боевых товарищей вспомним, садись.
Полковник присел на краешек стула, и они постепенно разговорились. И общих знакомых нашли, и похохатывать стали. И вообще понравились друг другу. Петру Олеговичу приятно было встретить неудачливого коллегу из корпорации и вот так запросто с ним посидеть. Никаких чинов, просто одному повезло больше, другому меньше. Все бывает в жизни. Главное, людьми оставаться. Помнить о боевом нерушимом братстве рыцарей плаща и кинжала. Только в самой глубине сознания у обоих мигала противным красным светом бегущая строка: «Чушь! Чушь! Чушь это все полная! Нет никакого боевого братства, а есть волчара опытный и сильный, урвавший от жизни солидный кусок, а есть послабее, и кусочек у него в хиленьких клыках поменьше. И завидует один другому и боится. Но скрывает тщательно зависть и страх, а другой делает вид, что не замечает ничего. Потому что приятно, приятно, черт возьми, людьми себя чувствовать, а не волками. Пожить хоть несколько минут в благородной черно-белой графике, навеянной легендарным сериалом о Штирлице. Очеловечить, подогреть немного свою и собеседника волчью жизнь». На пике взаимной теплоты и расположения полковник осторожно спросил:
А может, уберете свою машину от шлагбаума? Сотрудники выехать не могут, и у инкассаторов проблемы.
А может, не уберу?
А может, и не уберете, философски согласился полковник. Понял, что лишку хватил.
На этих словах в переговорную ворвался красный и потный банкир Андрюша:
Петр Олегович, извините меня, пожалуйста, выпалил он, задыхаясь. Я почти взлетел, за мной три машины гаишных гнались. Переехал все сплошные по пути, чуть в аварию не попал. Но пробки. Водитель до сих пор с ментами разбирается. На метро добирался, представляете? Машину бросил. Простите, но вы так неожиданно. В метро связь плохая, я не предупредил сотрудников, не получилось дозвониться. Простите. А ты что же, Стасик, обратился он к безопаснику, такого человека на стоянку не пустил. Совсем нюх потерял? Оштрафую, уволю на хрен. Петр Олегович, он хоть прощения у вас попросил, дуболом старый?
Попросил. Ты на него не ругайся, он мужик хороший. Коллега мой бывший.
Конечно, хороший, мы плохих не держим. Но вы все равно меня простите и его тоже. С меня ящик «Хеннесси ХО», в компенсацию, так сказать, морального ущерба.
Не надо, Андрюш, ящик, вы лучше машину запаркуйте. Петр Олегович небрежно бросил ключи от лимузина на стол.
Да, да, конечно. Какие вопросы. Ты слышал, Стасик? Одна нога здесь, другая там. И чтобы сам, сам лично машину запарковал.
Полковник вскочил и, как футболист на мяч, рванулся к ключам. Петр Олегович в последний момент выхватил у него брелок из-под руки. Взглянул тяжело на банкира и тихо сказал: