Причём речь идёт не только о военных но и об американских капитанах дальнего плавания, космонавтах, астронавтах, путешественниках по морям, по горам, по небесам, по шахтам.
Мы же своих героев стесняемся, скоро их забываем, мало о них заботимся.
Не сияют золотом имена генералов и уж тем более младших офицеров и солдат «чеченских» войн; и герои чеченского сопротивления ваххабитам тоже полузабыты.
Про «афганскую» мы и вовсе молчим.
Вцепились изо всех сил в Великую Отечественную но избегаем всех прочих войн; а их было много, и почти каждая из них в той или иной мере Отечественная, её первые удары или её послесловия.
Гражданской войны и великолепной литературы о той войне тоже стесняемся: а то, что мы тогда имели дело с экспансией французов, англичан, японцев, поляков, чехов и прочих немцев, это вроде как не имеет значения.
Из героев у нас, по-совести сказать, остался один Данила Багров. Где-то там, если долго вглядываться, маячит хриплый Высоцкий, он же Жеглов, он же автор военно-милитаристских песен, которого, по недоразумению, иные «люди мира» считают своим собратом по ремеслу.
По какому такому ремеслу?
Гибель Арсена Павлова-Моторолы стала национальной трагедией на Донбассе и личной бедой для огромного количества людей в России.
Но, прости господи, Арсен это ведь натуральный бренд, человек из народа, Робин Гуд, Чапаев и Че Гевара в одном лице!
При этом ни один российский журнал не вышел с его портретом на обложке. Подойдите к любому ларьку с прессой и увидите на обложках ли́ца людей, которые, в девяти случаях из десяти, ненавидят Моторолу и все его дела, либо, как минимум, живут в параллельном мире. В крайнем случае, это наши бравые актёры, которые в кино успешно изображают кого-то вроде Моторолы, в жизни не умеющие сказать о нём, даже после его гибели, хоть одно доброе слово.
С этих, чёрт возьми, персонажей наши мальчишки строят себя, своё поведение. С наших, боже мой, суперменов, которые вместе с тем тотальные пацифисты, а весь героизм их зачастую заключается в смутной гендерной принадлежности. Зато как они хмурят брови, как сжимают челюсти, как играют скулами! Стреляют из пистоля, бегают с клюшкой, спасают самолёты. Как настоящие.
Только липовые.
Государство в России пока не умеет толком работать с массовым запросом на героику, на мужество, на честность.
Причина тому проста. Государство у нас, хотя бы в силу самосохранения, несколько поумнело, но управленцы его на местах сплошь и рядом из тех времён, когда главной максимой внешней политики России была: «Никто не хочет с нами воевать! Прекратите искать врага!»
Мы врага не искали. Враг сам нас находит. Ему без нас скучно.
Если мы собираемся встречать этого врага с липовыми героями, результат тоже будет липовый. Или от крови липкий. От нашей.
Жёлтая кофта, которая не выйдет из моды
Мода книжная или мода музыкальная у кон- сервативных, очень взрослых и строгих людей зачастую вызывает отторжение. Люди предпочитают ценности, «устоявшиеся во времени». В этом есть свой резон их поведение не суетливо, не сулит ошибок и разочарований.
«Я не читаю этих новых. Порнография одна. Лучше ещё раз Бунина перечитаю».
(Бунина можно при этом не перечитывать, главное представить позицию, поставить себя над.)
«Мне мила группа Воскресенье, всё остальное кривлянье, а вот это обо мне, уже четверть века слушаю».
(И «Воскресение» тоже хорошо.)
А ещё надёжнее идти дальше вглубь: Клавдия Шульженко, Муслим Магомаев, Майя Кристалинская. Они точно не подведут.
Александр Вертинский опять же единственный исполнитель песен, который актуален уже, представьте себе, сто лет! Обычно певца хватает на одно-два десятилетие, потом его образ начинает размываться, осыпаться, таять. А пиратские диски Вертинского, первые записи которого датируются 1914 годом, можно легко найти на развалах mp3 (диск выше Билан, диск ниже Высоцкий), про него собирается снимать кино Дуня Смирнова, его перепевают Александр Скляр, Гребенщиков и Богушевская, его песни крутят радиостанции, только что вышел отличный альбом ремиксов на Вертинского.
Наконец, мои дети знают его гениальные шансонетки наизусть.
Приятно иметь дело с таким устоявшимся именем. Это не какая-то там «мода».
Дело, однако, в том, что Вертинский в своё время был именно что моден. Мало того, любить его песенки считалось признаком дурного вкуса.