Однако в конце девяностых, когда, уволившись из ОМОНа, я водил по улицам российских городов краснознамённые колонны молодых обозлённых «леваков», все эти борзые молодые люди из столичных сияющих авто смотрели на нас, смеясь.
Знакомые мои из числа новейшей буржуазии вглядывались в меня расширенными глазами и по несколько раз переспрашивали: «Нет, ты это серьёзно?».
С чистейшим презрением брали у меня интервью барышни с центральных каналов, брезгливо, как прокажённому, протягивая мне микрофон. Я зачарованно смотрел на их безупречный маникюр, и с трудом удерживался, чтоб не укусить очередную тварь за руку дабы соответствовать её представлениям обо мне.
В их лицах читалось: о, какие вы закомплексованные, мелкие ничтожества со всеми вашими знамёнами, со всей вашей галиматьёй по поводу обнищавшей России. Работать надо, юноши, изживать свои комплексы.
Ныне та, запомнившаяся мне, в изящной шубке, пухлогубая телеведущая плачет о нищем народе, о крышах в рязанских деревнях, о дорогах в сибирской тайге, о сыре и лососине, исчезнувших со стола российского пенсионера. Все девяностые сыр и лососину ели, а тут на́ тебе.
Сигналившие нам из дорогих машин мажоры, заработавшие чемоданы денег на выборах всех уровней политтехнологи, прочие фигляры и профессиональные прощелыги, теперь ходят на митинги и требуют революции, переворота, майдана.
А в промежутках посещают «Ельцин-центр».
Потому что при дедушке всё было хорошо, не то, что нынче.
Тогда Россия не воевала хотя, может, и воевала, но как-то не так противно, как сегодня.
Тогда Россия не бедовала хотя, может, и бедовала, но как-то не так горестно, как сегодня.
Тогда была свобода слова хотя, может, она предназначалась не для всех, зато лучшие люди могли ей пользоваться круглосуточно и в собственное удовольствие.
Тогда, самое главное, была надежда, что весь этот «совок», всё это «крепостное сознание», все эти милитаристские аппендиксы больного народа, поправимы, отделимы, операбельны.
Подай скальпель, Егор. Держи тесак, Боря. Принеси топор, Алик.
Правильно делаем, Борис Николаевич?
Пра-ально, дети. Пилите нахер.
Кишки на полу, кровища на стене, весело.
Можно красным липким пальцем на той стене вывести: «СССР сдох».
Красиво же?
Ныне настали дни, когда выросла одна молодёжь и молодёжь другая.
Ей уже по тридцать, этой молодёжи, а то и по сорок пять.
Первые отвоевали и не навоевались: оттого, что чувства победы всё ещё нет.
Вторые налакомились, но не наелись, почувствовали вкус власти и власть подрастеряли.
Они ещё сойдутся лоб в лоб.
Хотя, признаться, в честном поединке шансов у тех, что выросли на бесконечных пати и в pr-агентствах, несравненно меньше.
Ну, так они и не собираются честные поединки проводить.
Задача первых в очередной раз «развести» эту тупую массу, этот окостеневший народ, это тонконогое юношество, и впарить «этой стране» правильное, цивилизованное будущее.
Глядя на «Ельцин-центр», я почему-то представляю, как все эти люди короли дискурса, предводители трендов, принцессы стиля, нефтяные принцы, глянцевые журналисты однажды соберутся там.
Вокруг будут размахивать своими хоругвями, красными и белыми знамёнами морлоки и прочая левиафанистая сволочь, а наша блистательная буржуазия, как в старые добрые времена, начнёт свой сияющий корпоратив.
Хорошо, что есть такое место, где все они могут сойтись.
Надо бы заготовить длинные гвозди, крепкие доски и забить все окна. Чтоб они нас не слышали и не видели. Чтоб мы не портили им настроение.
Папа, папа, а кто там живёт в этом доме?
Демоны, сынок.
У них там весело!
О, да, а как иначе.
У них там бал!
О, е. Бал.
Плохой русский, стыдись
Вспомнилось, как в последнюю четверть века мы смотрели американское кино.
Мы всегда болели за американцев, да ведь?
За американцев во Вьетнаме («Взвод» Оливера Стоуна), за американцев в Сомали («Чёрный ястреб» Ридли Скотта), за американцев где-то («Апокалипсис сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы), и ещё раз за американцев во Вьетнаме («Цельнометаллическая оболочка» Стэнли Кубрика), и так далее вплоть до фильма «Спасти рядового Райана» Стивена Спилберга, который затмил для многих наших соотечественников «Горячий снег» и «Они сражались за Родину».
Вы обратили внимание на этот восхитительный эффект: когда Спилберг показывает высадку американцев в Нормандии в 1944 году а их там крошат в мелкий салат, у нас, как и у любого зрителя на земном шаре, возникает только одно чувство: о, какие американцы, как воевали, как по ним страшно били, а они всё выдержали.